Сидя на подоконнике, я проанализировала ситуацию и пришла к выводу, что дело, вероятно, было так. По-видимому, Ромка от нечего делать шарил объективом телескопа по окнам соседей в приступе банального любопытства, пока не наткнулся на окно Буйского. Ясное дело, мальчишка стал при каждом удобном случае наблюдать за выкрутасами соседа, когда тот полагал, что остался один на один со своей тайной страстью. И даже заснял извращенца на фотокамеру. А в «Яузском пассаже» Ромка узнал в посетителе «Моды Италии» знакомое лицо из окна напротив и сразу догадался о причине появления на прилавке пропахших конюшней платьев, которые возвращал в бутик недобросовестный покупатель. А когда Роман услышал, что тот — известный адвокат, решил стребовать с затейника деньги за молчание о его хобби. Рома написал какое-нибудь наивное послание и, судя по всему, отправился лично передавать его жертве шантажа. А вот что стало с мальчиком дальше, мы сможем выяснить у лютующей дамочки.

— Ты права, Ритулька. Идем в соседний подъезд, переговорим с дикой теткой, — одобрил мои выкладки Иван.

Я кивнула, спрыгнула с подоконника, прихватила пачку фотографий и, попросив друга подождать меня у лифта, заглянула на кухню, чтобы проинструктировать Шмулькина насчет режима дня семилетнего ребенка. Но… Жорки на кухне не оказалось. Светик в гордом одиночестве восседала за столом и кормила рассаженных полукругом лошадок конфетами, не забывая и про себя. Артист же разговорного жанра, оставленный присматривать за ребенком, обнаружился в кабинете у мамы Кашкиной. Вытянув на середину комнаты ноги в некогда белых носках, Жорка с комфортом расположился на диване, потягивал из пузатого бокала коньяк и, хотя его никто и не слушал, травил анекдоты, готовясь к предстоящему корпоративу.

Сколько я себя помню, мне всегда хотелось стать для кого-то единственной и неповторимой. Каждое утро, стоя под душем, я смотрела на свои руки, ноги, живот и думала — вот же я! Вот! Тот Самый Мужчина, где ты? Приди и возьми меня за руку, и я послушно пойду за тобой хоть на край света. Но каждый раз, выходя из ванной, я с горьким отчаянием понимала, что абсолютно никому не нужна. Может, и ходит где-то на земле тот принц, который всматривается во встречных женщин, мечтая увидеть в толпе меня, любимую, но мне этот человек отчего-то не попадается. Вернее, не попадался до того счастливого момента, когда я отправилась в «Яузский пассаж», чтобы купить детишкам Кашкиным одежду для школы. Зато теперь, когда я пережила два неудачных романа и один развалившийся брак, судьба вознаградила меня за все страдания и послала Ивана.

Мы часами гуляли по Чистым прудам, и я то и дело ловила себя на мысли, что так не бывает. Не бывает, чтобы человек так же, как и ты, любил театр «Современник», драматурга Теннесси Уильямса и в то же время терпеть не мог актрису Апексимову. Обожал крепкий кофе и горький шоколад, угадывал твои любимые цвета и дарил именно сиреневые ирисы, как ты всегда мечтала. И даже везде держал тебя за руку, как будто ты маленькая девочка и можешь потеряться. Я всегда так хотела, но никогда не решалась об этом сказать. И вот теперь Тот Самый Мужчина, единственный и неповторимый, так вовремя оказавшийся в нужное время в нужном месте, шел рядом со мной выручать из беды горемычного Ромку.

Попасть в соседний подъезд нам не составило большого труда. Достаточно было пройти по внутреннему переходу, который соединял между собой корпуса жилого комплекса. Адвокат выделывал свои па во втором подъезде, в то время как Кашкины проживали в первом.

— Хочешь, я с тобой пойду? — волновался Иван, пока мы резво двигались во второй подъезд, переходя из корпуса в корпус.

— Будет лучше, если я приду одна, — рассуждала я. — Так проще дурочкой прикинуться. И потом, если меня возьмут в плен, ты меня спасешь. Ведь правда?

И я подставила Ивану губы для поцелуя.

— Если что — кричи, — напутствовал меня друг, снова и снова целуя в нос у квартиры, где, по нашим прикидкам, затаились злодеи. — И знай — если через десять минут не выйдешь, я снесу эту дверь с петель.

Приободренная моральной поддержкой, я дождалась, когда Иван спустится на этаж ниже, и нажала на кнопку звонка. Дверь моментально распахнулась, словно меня поджидали, и в лицо мне выплеснули воду. Во всяком случае, я хочу думать, что мутноватая жидкость в грязной чашке была именно вода. Отфыркиваясь, я отпрыгнула в сторону и выпалила, глядя на торжествующую тетку в пижаме, с видом победительницы взирающую на меня через приоткрытую дверную щель:

— Совсем очумели?

— Она еще разговаривать будет! — возмутилась та, помахивая перед моим носом красным пеньюаром в нежных розовых кружевах. — А Толик хорош, ничего не скажешь!

Она смерила меня оценивающим взглядом и хрипло прошипела:

— Это какую наглость надо иметь, чтобы хранить барахло любовницы в шкафу законной супруги? Думали, не увижу?

Я молчала, не зная, что ответить на хамские выпады скандалистки, а тетка, не получив ожидаемого отпора, решила поддеть меня с другой стороны.

— Что ж сам Толик за вещичками не приехал? — изменив тактику, сладко пропела она. — Боится меня, что ли? А тебя, значит, ему не жалко. Отправил дурочку на верную смерть! Ну, заходи, подруга, будем разбираться.

Ничего не понимая, я тем не менее переступила порог странной квартиры. Часть коридора здесь занимала заставленная коробками с обувью гардеробная. А посреди гардеробной высоченной горой были свалены всевозможные женские тряпки, модельная обувь, дамское белье и декоративная косметика.

— А ты отчаянная девка, — с уважением сказала хозяйка квартиры и, перепрыгнув через кучу шмотья, кивнула на разбросанные вещи: — Мой кобель для тебя покупал?

Я отрицательно помотала головой и честно ответила:

— Не для меня. Для себя.

И, глядя в изумленное лицо женщины, мстительно уточнила:

— А разве вы не знали, что ваш Толик любит наряжаться в комбинации и платья?

Рот женщины, уже открытый для ругани, начал беззвучно хватать спертый воздух. Нащупав за спиной сиденье, она осторожно опустилась на пуфик и дико глянула на меня. Отдышалась, расстегнула пижаму у ворота и смогла вымолвить:

— То есть как это — любит наряжаться в комбинации? Толик трансвестит, что ли?

И, понизив голос, чуть слышно простонала:

— Или гомик?

— Это уж вам виднее, вы все-таки его жена, — пожала я плечами, доставая из сумки пачку фотографий и протягивая снимки притихшей женщине.

— Он? — лаконично уточнила я.

Пусть лучше сначала убедится, что это ее муженек скакал в неглиже перед окном их спальни. А то вдруг начну прижимать дамочку к стенке, а потом выяснится, что мы говорим о совершенно разных людях. С моим везением это очень даже возможно. Но, глядя на округлившиеся глаза женщины, я поняла, что на этот раз не ошиблась и попала по адресу.

С окаменевшим лицом моя собеседница взяла фотографии, молча просмотрела изображения адвоката Толика Буйского в дамских нарядах и тихо выдохнула: