ещё не было. За каких-то полдня нужно было обслужить машины, получить боеприпасы, сухпай и много ещё чего сделать. Вечером, наоравшись до хрипоты, вымотанный на нет, Николай всё-таки определился, что выходят не в полном составе. Только проверенные машины. Естественно и солдат взял только опытных и обстрелянных. Остальные остались в лагере под командой Юрки Щербины. Зампотех приуныл. В рейсы он ещё не ходил, в бою ни разу не был. Естественно, он ждал этого момента и морально давно к нему готовился. Но рисковать Николай не мог. Этих боёв у Юрки ещё куча будет, а здесь настолько ответственный момент, что неопытным и делать нечего. Как там говорил Леонид Быков? «В бой идут одни старики!».

Утром колонна, зажатая спереди и сзади двумя БТРами, бодро вышла за КПП и покатила по опостылевшему горному пейзажу. Печка в машине ещё не прогрелась, в плохо закрытое окно сквозил холодный воздух, от недосыпа рот раздирала зевота и настроение отчего то было уж очень поганое. Крепление оружия в машине было неисправным, и автомат приходилось держать между колен. На каждом ухабе он норовил вырваться на свободу и уже пару раз больно стукнул по коленке магазином и один раз мушкой в грудь. Низкое серое небо, казалось, приплюснуло своей тяжестью горы и давило на мозги. Только снегопада и не хватало. Хотя в снегопад вряд ли кто на засаду решится. Но и колонне мало удовольствия сквозь пургу пробиваться. К полудню немного отпустило и стало понятно, что снегопад на сегодня отменяется. Колонна резво катила по стылой дороге между заснеженных скал, и мёрзлые комья земли с хрустом рассыпались под колёсами большегрузных автомобилей.

Первый залп был как всегда, словно гром среди ясного неба. Очередь сыпанула по кузову впереди идущего автомобиля, где-то рядом взметнулся столб пламени. Камень, как из пращи брошенный взрывом, разнёс лобовое стекло. Николай залёг за колесо, выстраивая картину боя в голове. Как обычно, глаза выхватывали то одну, то другую сумбурную картину боя и, казалось, нет никакой логики в этом беспорядочном хаосе взрывов, стрельбы, криков и перебежек. Но потом, как щелчок в голове, и весь этот сумбур вдруг превращается в стройный и чётко продуманный, чей-то дьявольский замысел. Хорошо солдату. Лежи себе и стреляй. А Коле бежать вдоль цепочки КамАЗов под градом пуль, раздавать указания, переставлять огневые точки, разворачивать оборону. Откуда взялся этот миномёт? Долбит и долбит, зараза. Как гвоздь в заднице. Краем глаза Коля заметил впереди БТР, башня которого бешено вращалась из стороны в сторону, извергая из себя очереди крупнокалиберного пулемёта.

–О, чёрт! – Николай с размаху налетел на что-то большое и не очень мягкое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся Костиком. – Что ты под ногами путаешься!

–Под ноги смотреть надо! – Огрызнулся разведчик. – Как подготовились, гады. Стучит кто-то у нас. И ещё миномёт этот. Сариев! Сариев, мать твою!

Гранатомётчик, которого звал Костя, вряд ли что-то мог расслышать в этом шуме, но всё-таки повернулся в их сторону. Ещё секунда и он, стукнув Колю трубой гранатомёта по спине, упал возле нас.

–Смотри, Сариев, вон трещина в скале, видишь? А теперь влево 50 ниже 30. Рассмотрел? Вон там за камнем это миномёт засел. С первого выстрела сможешь накрыть? Или давай я?

–В первый раз, что ли? Положу, как на полигоне.

–Как на полигоне не надо. Здесь тебе второго выстрела никто не даст. Не попадёшь сразу, позицию сменят. Опять вычисляй их. А делов они уже наворотили. Сколько ещё наворотят!

Сариев приложился к прицелу, и граната с шипением ушла в сторону цели.

–Накрыл! Ай да молодец! А ну ка вторую для верности!

Николай бросился назад по цепочке. Бой подходил к концу. В воздухе раздался звук двигателей боевых вертолётов. И тут очередь у самых ног заставила Колю плюхнуться на живот и заползти за груду камней, услужливо сложенных природой, наверное, специально для него. Уже почувствовав себя в относительной безопасности, Николай огрызнулся свинцом в сторону противника. Рано он, кажется, успокоился. По Коляну били прицельно, даже не высунуться. Тактика старая – вычислить командира и уничтожить. Подразделение без командира – стадо баранов. Ну, здесь конечно не тот случай. Если что, Костик и Колиных бойцов возьмёт под свою команду. Да и сами бойцы не промах. Все отборные, проверенные. За это Николай не беспокоился. Но и самому тоже бы хотелось пожить. Кто-то рядом вскрикнул, и Николай вскинулся, чтобы посмотреть. А дальше удар по голове. Такой сильный и твёрдый, как ломом. Откуда-то изнутри поднялась мощная и какая-то обидная до слёз боль. Потом волной накатила темнота…

Николай открыл глаза, точнее правый глаз, и яркий свет разорвался в его голове оглушительной болью. Что-то слишком светло. Где автомат? Коля сделал попытку перекатиться со спины на живот, но чьи-то руки не дали ему это сделать. Вместо неба над головой парусина палатки, а на её фоне качаются головы главврача Хамленко и санитаров из полевого госпиталя. А где же бой?

–Да лежи ты. Нешто не настрелялся ишшо? Добре, шо живой остался. – Хохол Хамленко всегда умудрялся перемежать в разговоре русский язык с украинским. – Зараз мы тебя подлечим трохи и полетишь ты до дому, до хаты.

–Где я? Что случилось? Где все? – Николай заворочался на носилках, пытаясь встать. Палатка закачалась, и тошнотворный ком подкатил к горлу. В голове перекатился тяжёлый чугунный шар.

–В госпитале. Где же ещё. До того света тебе уже далековато. Хотя было рукой подать. – Хамленко перешёл на русский язык. – А колонна в пути. Бой кончился. Потери – один ты. Остальные в порядке. Но тебя уже это волновать не должно.

–А с глазом что? Я левую сторону вообще не чувствую.

–Да угомонись ты! На, хлопни обезбаливающее. – Он сунул Николаю в руку стакан со спиртом и приготовил другой с водой – запить.

–А спирт при чём?

–Стану я на тебя новокаин тратить. Его у меня только на ампутации и осталось. Так, что пей, что дают. Солдатам я и спирт не даю. Что у меня здесь, спиртзавод, что ли?

Коля глотнул «огненной воды», задохнулся и запил. По телу разлилась горячая волна и мягким туманом стала окутывать мою многострадальную голову. Как сквозь вату доносился голос врача, который уже не раздражал, а действовал убаюкивающее.

–Никак не пойму – чи повезло тебе, чи ни. С одного боку вроде не повезло. Пуля то в камень ударила. То есть уже, вроде как мимо. И надо же ей было разлететься. Сердечник в одну сторону, а рубашка прямо