Но весьма реальный, мрачно подумал Бен. Что ж, с этим ничего не поделаешь. Перед ним та же дилемма, что и при появлении великана. Ждать бессмысленно. Если он откажется биться снаружи, рыцарь вскорости окажется внутри замка.

Бен оперся руками на парапет и попытался решить, хватит ли у него сил снова так скоро вступить в схватку. Трансформация в Паладина хоть и не требовала физических усилий, но стоила огромных эмоциональных и умственных затрат. Когда битва заканчивалась и противник лежал мертвым, то страдала психика Бена.

С кислой миной он посмотрел вниз на очередного ставленника Райделла. По крайней мере у этого не видно лица, но перспектива сражаться с самим собой — или частью самого себя — действовала на нервы, хоть этот рыцарь и не был настоящим, а лишь казался Паладином.

Бен приказал себе прекратить рассусоливать. Это может оказаться смертельно опасным. К тому же у него нет выбора. Если Райделлу взбредет в голову прислать сегодня трех бойцов, то придется биться со всеми тремя.

— Бен, — тихонько окликнула мужа Ивица, коснувшись его руки.

— Знаю, — кивнул Бен. — Тебе не нужно ничего говорить вслух. Но эта штука внизу не уйдет, если я ее проигнорирую.

— Здесь должна быть какая-то хитрость, — сказала она. — Как было с великаном.

Она нехотя отпустила его руку, и Бен потянулся за медальоном. Мгновение спустя он призвал Паладина. Бен испытал некоторое облегчение, когда тот возник в столбе света на краю луга. Теперь он может быть уверен, что Райделлу служит ненастоящий Паладин. Поборник короля Заземелья поскакал к самозванцу с копьем наперевес. Бен снова ощутил, как переносится в тело Паладина, пережив это на сей раз гораздо легче — видимо, немного привыкнув утром, — даже отчасти приветствуя трансформацию. Очутившись в доспехах Паладина, Бен снова погрузился в воспоминания рыцаря. В предвкушении битвы кровь быстрее побежала по жилам, жаром налились мускулы, энергия переливалась из ладоней в оружие.

Паладин пришпорил коня и понесся в атаку. Лже-Паладин развернулся и помчался навстречу. Копья наперевес, они неслись по лугу под грохот копыт… Звон металла, треск ломающегося дерева, и оба копья разлетелись в щепки.

Оставшись в седле, с расколотыми щитами, бойцы снова развернули коней, выхватили боевые топоры и размахивая ими, полетели друг на друга. Паладин отбил тяжелое лезвие другого рыцаря, а тот, в свою очередь, парировал его удар. Второй выпад достиг цели, но и выпад соперника тоже. Рыцари рубанули друг друга, у топоров сломались рукоятки, и оружие выпало, непригодное к битве.

Жестоко понуждая коней занять боевую позицию, противники выхватили мечи.

Они сошлись в третий раз, клинки горели огнем на солнце, от лат и мечей летели искры. Кони слабели. Они храпели от напряжения под весом всадников, принимая на себя пропущенные удары. Наконец оба коня рухнули на колени, сбросив рыцарей, поднялись на трясущихся ногах и встали, опустив головы, с кровавой пеной на мордах, неспособные к продолжению битвы.

Оба Паладина тоже вскочили с мечами в руках и продолжили биться уже пешими. Если они и устали, то не показывали виду. Они целеустремленно двинулись друг на друга, и всем наблюдавшим за ходом сражения стало ясно, что ни один не намерен отступать, пока противник не будет повержен.

С верха сторожевой башни Ивица следила за схваткой с растущим вниманием. На каждый нанесенный одним из противников удар следовал ответный — точно такой же. Паладины действовали как зеркальные отражения друг друга, наступая и отступая, атакуя и парируя, двигаясь совершенно синхронно в каком-то странном смертельном танце. По идее подлинный Паладин должен был превосходить противника по опыту и умению, но этого было не видно. Чем дольше длился бой, тем труднее становилось отличить одного рыцаря от другого. Они атаковали и защищались абсолютно одинаково — удар на удар, рана на рану, урон на урон — никакой разницы в облике, в стратегии. Любой финт тут же повторялся соперником. Что-то было не так в этой битве, и Ивица скоро поняла, что именно. Паладин не мог победить в этом сражении, потому что бился сам с собой. Это все равно что смотреть на себя в зеркало и видеть свое отражение, которое в точности повторяет все твои движения. Отражение никогда не устает и не замедляет движений раньше тебя. Пока ты стоишь перед зеркалом, ты не можешь опередить свое отражение…

Ивица замерла. Она сообразила, что разгадала тайну бойца Райделла. И поняла, как его можно победить.

— Бен! — возопила она. Ивица схватила мужа за руку, но он не реагировал. Он стоял рядом с ней, наблюдая за сражением, совершенно неподвижный, молчаливый и как бы отсутствующий. — Бен! — снова крикнула она, отчаянно тряся его за плечо.

Он чуть повернул голову. Казалось, он смотрит на нее откуда-то издалека.

— Бен, отошли Паладина! — закричала Ивица. — Отошли его! Воин Райделла черпает свою силу от него! Он использует его! Да слушай же меня, Бен! Если ты отошлешь Паладина, боец Райделла тоже исчезнет!

Какой-то глубинной частью разума Бен слышал просьбу. Но он был слишком далеко, чтобы ответить, заключенный в тело Паладина, захваченный ужасной битвой с противником-близнецом, который, казалось, предугадывал каждое движение, предвидел каждую внезапную атаку, просчитывал всю его стратегию.

«Бен! — слышал он отчаянно звавший его голос. — Бен, послушай меня!»

Паладин отогнал этот голос и возобновил атаку. Ему померещилось, что противник слабеет. Он отказывался думать, что это лишь отражение его собственной слабости.

Отчаявшись, Ивица перестала трясти застолбленного Бена и помчалась с башни вниз. Бен казался неспособным к каким-либо действиям. С ним творилось что-то неладное. А поскольку он не мог помочь Паладину, то придется ей действовать самой. Вылетев во внутренний двор, она схватила копье, промчалась туда, где группа королевских гвардейцев стояла перед раскрытыми воротами замка, наблюдая за битвой, вскочила на ближайшего боевого коня и, игнорируя раздавшиеся крики, пулей вылетела из ворот.

Ивица пронеслась по мосту, выскочила на луг и помчалась к сражавшимся. Вслед ей летели тревожные крики, но она не обращала на них внимания. Сильфида знала, что делает. Паладин и боец Райделла вели битву отражений, в которой должны были погибнуть оба. Единственное, что могло спасти Паладина, — это разрыв магической связи с воином Райделла. На сей раз не земля давала силу бойцу короля Марнхулла, как было с гигантом, а собственные сила и умение Паладина. Боец Райделла был своего рода инкубом, зеркальным отражением, кормящимся за счет своего оригинала, копирующим каждое движение, вытягивающим из него жизнь.

Но если зеркало темнеет…

Ивица доскакала до бойцов и, не замедляя аллюра, подлетела прямо к ним, колотя обоих копьем. Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь к себе внимание. Оба одновременно повернулись, только сейчас заметив ее. Ивица остановила коня и развернула животное, опустив копье и вновь готовая атаковать. Оба Паладина явно растерялись, не совсем понимая, что означает ее появление. Ивица понадеялась, что такого вмешательства достаточно, чтобы нарушить волшебную связь между ними, что Бен каким-то образом все еще общается с Паладином и их защитник откликнется на зов.