— В какую сторону направимся? — осторожно уточнил я.

— Ну-у, по столбовой дороге, — пожала плечиком Олёна. — За ворота городские, там налево через поля, потом за речку, потом вроде… А-а-а!

Её счастливо-испуганный вопль так и остался звенеть у конюшни, а мы уже неслись под облаками! Лошадь вертикального взлёта — это вам не трактор лунный на солнечных батарейках. Это крутизна недосягаемая! У нас Сивку-Бурку дважды пытались бояре для царя экспроприировать, хорошо сам Горох жёстко отказал. И вот сейчас это длинногривое чудо, беззвучно меся копытами воздух, упоительно легко несло нас через поля, реки, леса, овраги, над деревеньками и церквами, хуторками и болотами, пока Олёна не ткнула пальчиком вниз.

— Поздно, родная… — поморщился я, пытаясь на полном скаку завернуть чародейское животное. Кобыла возмущённо встала на дыбы посреди белейшего облака и, обиженно всхлипнув, спикировала вниз. Я кое-как выровнял направление поводьями, и пять минут спустя, после умеренно мягкой посадки, госпожа лошадушка бежала неспешной рысью по широкой дороге.

Погода стояла мягкая, комары и мошки не донимали, а ту самую злосчастную берёзу я узнал бы и без подсказки. Она стояла одна посреди редкого орешника, в десяти шагах от дороги, высокая и старая, идеально подходящая декорация для вывешивания на ней мёртвого тела. Вот ей-богу, было, было в этом дереве что-то наигранно-театральное и нарочито зрелищное, словно её долго выбирали и утвердили на роль после приличного кастинга…

— Вот тут он и висел, поперёк той ветки!

— Понятненько. — Вслед за моей невестой я спрыгнул с седла (точнее, она спрыгнула, а я сполз, но это неважно). — Висел лицом к дороге? И наверняка так, что не заметить невозможно… Ну что ж, давай-ка попробуем осмотреть тут всё повнимательнее.

Сивку-Бурку я припарковал у обочины, там, где трава погуще и посвежее. Пусть перехватит пару ромашек или листьев клевера, пока мы тут возимся.

Поскольку Олёна больше молчала, следя за моей работой, я рассуждал вслух:

— Место подобрано идеально. На ближайший километр в обе стороны дороги ни одного высокого дерева, чистое поле или мелкий кустарник. Ствол на три метра в высоту практически ровный, ни сучьев, ни веток. Затащить по нему тело наверх — задача непростая, если не пригнать на помощь башенный кран. Труп будет виден идеально, все заметят, все оценят, все обратят внимание. Значит, случайность тут исключена. Всё было проведено и исполнено по тщательно разработанному плану. А тщательные планы у нас составляет только один фольклорный персонаж…

— Кощей? — угадала моя невеста.

Я кивнул. Фактов маловато, но всё равно это он. Уверен! И я найду доказательства.

Осмотр самой берёзы ничего не дал, дерево как дерево. Никаких свидетельств присутствия посторонних лиц в радиусе десяти метров обнаружено не было. Да если на траве и оставались следы тех мужиков, что снимали тело, то их могло смыть дождиком, а может, я просто не заметил, всё-таки три дня прошло. Если бы хоть какая-то бусинка, упавшая серёжка, слетевшая ленточка, ну хоть что-то…

Увы, ничего не было. Совсем ничего. Я раздражённо пнул носком ботинка пустую скорлупку грецкого ореха. Больше здесь нечего ловить.

— Возвращаемся, милый? — Олёна, утешая, погладила меня по руке. — Не огорчайся так. Если за делом этим сам Кощей стоит, так он улик не оставляет. Уж в этом мне поверь, я на него не один год спину гнула… Обними меня…

— Откуда он там? — ни к кому не обращаясь, тупо спросил я.

— Кто, Кощей, что ли? И где «там»? — не поняла Олёна. — Не знаю, любимый, ты сыскной воевода, тебе и ответы искать. А меня так и не обнимешь, да?

— Обниму. — Я порывисто прижал её к груди и так же резко отпустил в ту же минуту. — Откуда под берёзою орех? Да ещё не лесной, а грецкий?! Белок с подбитым глазом в чистом поле не видать, ветер прикатить не мог, возчики тоже вряд ли обронили. Тогда что он здесь делает?

Я нашёл сначала одну, потом другую половинку. Внимательно осмотрел обе. Скорлупки были идеально чистыми внутри, словно в них что-то хранилось, а края явно носили на себе остатки давно высохшего клея. Вот это уже улика! Теперь я мог уверенно явиться к Яге и попросить полновесную экспертизу этого неприметного предмета.

Давайте просто попробуем слегка пофантазировать… Что было в пустом орехе? Быть может, он служил лишь переносной камерой для Лиха? А если кто-то смог его туда упрятать, то почему этого же не можем повторить мы? Кажется, дело сдвигается с мёртвой точки…

Я открыл было рот, чтобы поделиться новым прозрением с любимой, но замер — взгляд Олёны блуждал где-то за моей спиной.

— Эй, ты нашла что-то более интересное, чем я?

— А?! — Она вскинулась, словно очнувшись. — Подожди…

— В каком смысле? — Я попытался прижать её к себе покрепче.

— Да помолчи же! — раздражённо буркнула моя невеста. Я чуть было не обиделся всерьёз. — Там кто-то кричит… Неужели не слышишь?

— Где?

— Там. — Она показала пальцем вправо, туда, где горизонт оживлял невысокий перелесок.

— Кто кричит? — начал озираться я, но бывшая бесовка, вывернувшись из моих рук, уже бежала со всех ног на неизвестный зов. Тихо выругавшись сквозь зубы, я поспешил следом.

Метров через сто стало окончательно ясно, что слух моей невесты на порядок тоньше моего — со стороны подлеска действительно доносились крики о помощи. Кричал мужчина или, скорее, молодой парень лет двадцати в потрёпанном зелёном кафтане, залитом кровью. В спине у него торчал обломок чёрной стрелы.

Я уже видел такие… Видел, но не хотел верить. Лицо Олёны помертвело, но первой страшное слово произнесла всё-таки она:

— Шамаханы!

Я бросился поднимать раненого, а она так и стояла с застывшим ужасом в глазах. Видимо, парень был из наших приграничных частей и пытался предупредить государя об акте агрессии. Хотя какой, к чёрту, акт! Шамаханы устраивают такие стычки почти ежедневно, но если наши отправили гонца, значит… война. Вот именно её нам ещё и не хватало…

— Потерпи, браток, скоро будем дома. — Я взвалил его себе на плечи, он уже не кричал, он скрипел зубами от боли. Только бы до города довезти, а там Яга поднимет, ей в плане целительства равных нет.

— Шамаханы идут… — успел сказать пограничник.

* * *

Олёна словно очнулась, бросившись мне помогать. Не знаю, как мы вдвоём дотащили бы его до дороги, но в этот миг передо мной как лист перед травой возникла Сивка-Бурка. Вот уж не ожидал от этой капризной скотинки такого такта и понимания. Мы втянули парня ей на спину, кое-как уместились сами, и ретивая кобыла, тряхнув золотой гривой, взмыла под небеса.

Я спешил в Лукошкино и всё равно заставил себя оглянуться — край горизонта дымился. Не пройдёт и двух дней, как шамаханская орда встанет у стен города. А у нас там Лихо! Что бы мы ни делали, нам не повезёт! Ни в нападении, ни в обороне, ни в чём! Они могут даже не атаковать, просто возьмут столицу в кольцо осады и дождутся своего часа…