Ну что же, или ты имеешь честь, или честь поимеет тебя, третьего не дано. Именно эту фразу, на сей раз подслушанную у корабельного эскулапа, киборг и выдал, сорвав всю торжественность момента. После столь неджентльменского приветствия его противник больше тянуть не стал, а, взмахнув мечом, стремительно атаковал.

Ну что же, атаковать было его правом, а вот рубить со всей дури — ошибкой. Хотя, конечно, ошибкой вполне объяснимой — все же рыцарь не знал, кто его противник и насколько он его сильнее. Тем не менее объяснимо — не значит простительно, особенно в бою. Меч рыцаря столкнулся с клинком Артура, и эффект был как от удара о скалу. Оружие завибрировало в руках парня, и он потратил какую-то секунду на то, чтобы усмирить ставшее вдруг таким непокорным оружие. За это время киборг успел, даже не ускоряясь, шагнуть вперед и оказаться совсем рядом с ним. Сейчас можно было спокойно бить, причем в любую часть тела, на выбор, однако вместо этого Артур схватил противника за шлем и резко дернул. Шлем не был жестко прикреплен к доспехам, собственно, он к ним вообще не крепился и повернулся на удивление легко. Обзор через узкое забрало и так был отвратительным, а сейчас пропал вовсе. Оставалось дать пинка моментально лишившемуся ориентации противнику и, поставив ногу на распростершееся на земле тело, поинтересоваться, готов ли он признать себя побежденным. Ответ был ругательным, но, с учетом приставленного к спине кончика меча, интерпретировать его можно было скорее как «да», чем как «нет». Так что убрал Артур с поверженного стопу и протянул ему руку, помогая встать.

Когда рыцарь, пошатываясь, утвердился на ногах и содрал с головы злополучный шлем, киборг обнаружил под ним красное, распаренное лицо. Физиономия и впрямь была почти мальчишеская, круглая и настолько добродушная, что становилось понятно, зачем рыцарь таскает на себе это ведро. Просто любой, посмотрев на лицо парня, тут же перестал бы воспринимать его как серьезного воина, а в таком возрасте всем без исключения охота выглядеть героически. Вдобавок россыпь огромных веснушек была такой яркой, что выделялась даже на фоне распаренного лица. И как апофеоз венчала все это великолепие густая рыжая грива. Длинные, почти до плеч, волосы, правда от пота изрядно потемневшие, буквально вывалились, когда рыцарь неловко стянул с головы подбитый войлоком капюшон.

— Признаю себя побежденным, сэр…

— Пустое, вы храбро сражались. — Киборг поймал себя на том, что с каждым днем имитировать поведение человека становится все легче, но не стал тратить время на анализ новой информации, сочтя ее второстепенной. — Прошу вас не вмешиваться в дальнейшее.

— Обещаю…

Рыцарь недолго думая выдал еще целую серию мало-значимых, но с ритуальной точки зрения необходимых слов, весь смысл которых сводился к тому, что он признает себя пленником Артура и обещает не участвовать в дальнейшей битве. Ну и то хлеб. Артур терпеливо выслушал весь этот поток слов, вежливо кивая в нужных местах. Вот так, война войной, а этикет этикетом, в Средневековье он значил намного больше, чем в более поздние эпохи, и забывать об этом не следовало.

Однако и в этом потоке словес имелся немалый плюс — теперь становилось ясно, что расчеты оправдались. Оставалось только довести процесс до логического завершения, а для этого в ходе действа показать себя грозным противником, но при этом не запугать герцога раньше времени. Иначе наплюют на этикет, навалятся все разом, и тогда все-таки придется реализовывать вариант с массовыми жертвами, чего киборгу пока не хотелось.

Следующий противник был намного опаснее первого. Среднего (для местных) роста, сухощавый, жилистый, он был одет в практически не стесняющую движений кольчугу, усиленную на груди и спине железными пластинами, а на голову напялил легкий шлем без лицевой маски. Тут никаких фокусов с обзором не прошло бы в принципе. В одной руке боец держал меч-полуторник, в другой — легкий щит. Морда в шрамах, двигается подобно гигантскому коту. По наблюдающим за поединками солдатам герцога прошел легкий шепоток, и чуткий слух Артура позволил различить, что там уже вовсю работает тотализатор, причем ставки делаются отнюдь не в его пользу. Это оказалось неожиданно обидно, словно он не убервоин, созданный космической цивилизацией и подготовленный ее лучшими инструкторами, а какая-то местная шпана.

Окончательно его разозлили смешки, которые раздались, когда он взял в левую руку нож. Ну да, нож кухонный… Все тот же… Так что, это повод смеяться? Чувство гнева оказалось неожиданным, и, к удивлению Артура, оно ему понравилось. Во всяком случае, адреналиновая волна, которую оно порождало, точно. Впрочем, киборг умел контролировать свое поведение, и никто не смог бы сказать, что он почувствовал, равно как и предсказать дальнейшую реакцию совершенной биологической машины.

Этот противник не пытался устраивать салюты, он просто атаковал, стремительно и, казалось бы, неотвратимо. При этом он чуть сместился, и теперь солнце било в глаза Артуру. Прием действенный и надежный, но исключительно против человека. Киборг задействовал светофильтры, чуть поднял границу восприятия, благодаря чему двигался теперь немного быстрее, и примерно с минуту изучал фехтовальные приемы, которые тот применял. Не впечатлило, честно говоря, казалось, что понадергано верхушек из разных стилей, но вместе их толком связать никто не додумался. Соответственно, не было цельного рисунка боя и опасности для киборга новый противник не представлял. Если он здесь считается особо крутым, то остальные, получается, и вовсе мелочь, не заслуживающая пристального внимания. Пора было заканчивать комедию.

P-раз! Удар, который должен был, как и в прошлые разы, отбиваться щитом, оказался на удивление силен — на последней трети движения Артур постарался, разгоняя клинок, и щит его противника не выдержал, раскололся. Тот, правда, не растерялся, мгновенно отпрыгнул назад, пытаясь разорвать дистанцию, стряхнул с руки бесполезные обломки и перехватил меч двумя руками… Только для того, чтобы не суметь отбить следующий удар, настолько он был силен. Нет, меч Артура до врага не дотянулся, зато его собственный клинок от удара отлетел назад и врезался мужику в лицо, разрубив кожу на лбу. Тот от неожиданности шарахнулся назад, причем совершенно непрофессионально, и получил резкий удар в грудь, на сей раз ногой. Его отбросило на несколько шагов, и он остался лежать, вяло шевеля конечностями, — живой, разумеется, киборгу пока не было нужды его убивать, но ребра наверняка сломаны. Но и заканчивать на этом было нельзя — представители таких примитивных цивилизаций падки на красивые жесты. Оставалось поставить эффектную точку.

Со стены Карине было хорошо видно, как Артур гоняет сначала одного противника, потом другого. Конечно, сама она не была воином, но была дворянкой и потому разбиралась в происходящем неплохо — положение обязывало. И то, что сейчас бой идет совсем не так, как в первую ее встречу с гомункулусом, она тоже видела. Тогда он убивал своих, точнее, ее врагов, сейчас же он с ними играл. Первого вообще уложил играючи, и Карина даже не поняла, почему пленил, а не убил сразу — уж чего-чего, а выкупа за голову такого пленного ждать точно не приходилось. Карина хорошо рассмотрела его — все же бинокль штука замечательная! Наверняка из небогатых дворян, возможно, младший сын в семье, все, что есть за душой, — старые доспехи, меч и конь. Вот и пошел в герцогскую дружину, надеясь, что там можно сводить концы с концами. Адамс, конечно, скуповат, но для молодого рыцаря, без опыта и рекомендаций, особого выбора нет. Оруженосец, кстати, наверняка герцогский — цвета одежды соответствующие. Так что абсолютно бесполезен этот пленный, и сама Карина его бы в такой ситуации добила не задумываясь.