Зацепин с готовностью откинул с тележки рогожу.

– Вот, – он вытащил перетянутую бечевой увесистую стопку книг.

Ого! Скудный библиофонд Пятисотки насчитывает всего сто шестьдесят единиц хранения, они у нас на вес золота. А тут сразу пятнадцать книг! Это большая ценность и в Переделкино. Учебники для школы! Пара технических справочников, остальное – художка. «Три мушкетёра»! Нет, это не продаётся, самим надо.

– «Таинственный остров», Жюль Верн! – с восторгом прочитал на корешке Спика. – Так и не дочитал её, дурак.

– Сладится, прочитаешь, – пообещал я. – А ещё можете достать?

Спрашивать, где промысловый человек нашёл подобный клад, на Жестянке не принято, это табуированный вопрос.

– Пошукать надобно, – хитро прищурился промысловик. – Кое-что и своим деткам оставить хочу.

– Что ещё? – поторопил его Троцкий.

На это раз на свет божий начала появляться всякая электроника: какие-то блоки с проводами, большие и малые печатные платы, утыканные всякими мелкими штуками. Слушайте, такого изыскателя полезно иметь в соседях! Ведь это именно то, о чём мечтает наш радист Некрасов! Да и Левашов тоже.

– Добыл, когда мы ещё жили рядом с Переделом. Долго не решался выставить на продажу, такое Волков и реквизировать может, – по глазам промысловика было видно, что он далеко не так прост, как могло показаться поначалу. Оно и понятно, простачки в отшельничестве на Жестянке не выживут. – Потом решили перебраться к вам под бок, я подумал, что…

– Хех! Ты бы ещё банок консервных насобирал, – хмыкнув, Спика выдал известную фразочку из компьютерной игры.

– В смысле? Ты чего несёшь, пацан? – обиделся промысловик.

– Не обращайте внимания, мальчик пошутил, – успокоила его Ирина. – А ты, Спика, придержи-ка свои шуточки, не умеешь ещё.

– Так я не понял. Этого достаточно?

– Достаточно, достаточно, – словно нехотя подтвердил Иосиф Самуилович, который явно был не прочь отцыганить ещё немного ништяка. – Годится.

– Сразу желаете забрать или же на обратном пути? – Зацепин быстро смекнул, что ни книги, ни электронику мы оставлять в Переделе не собираемся.

– При возвращении, – подтвердила его догадку Кретова.

– Вот и славненько! Тогда я обратно свезу… А это вам, уважаемая!

– Что тут? – недоумённо спросила Ирина, с осторожностью принимая из рук Зацепина берестяной туесок с крышкой.

– А медок! Бортничаем понемногу, у меня в этом деле богатый земной опыт. Подсластите чаёк вечерком.

– Спасибо… С мёдом вам обязательно нужно в нашу медсанчасть обратиться, там он наверняка нужен, это же почти лекарство.

– Учтём, учтём, – впитывал информацию Андрей.

Через семь минут конвой наконец-то продолжил движение.

Пш-ш…

– Ирина. Что-то ты быстро удрала, поди, медок там трескаешь? – подколол я по рации начальницу и подругу. – Поделилась бы сладеньким…

– Сказано же тебе было: вечером, под чаёк, что непонятно? – строго ответила мне радиостанция. – На дорогу смотри, продолжаем движение. Соединяйтесь там с Пятисоткой, доложите.

Следов присутствия человека в диком степном краю совсем немного. На обочинах этой грунтовой магистрали невозможно найти, например, мятый колёсный диск или изношенную автопокрышку. Обувщик за такую находку душу продаст. Обочины у нас образцово чистые, ни бутылки, ни бумажки. При желании можно отыскать пустые консервные банки, потому что консервы всех видов нередко попадаются в красных бочках. Однако и эта пустая тара валяется не абы где, а в строго определённых местах, которые мы называем «мотелями». Это кое-как организованные места ночных придорожных стоянок промысловиков, курьеров и свободных странников – расчищенные от кустарника ровные площадки, обложенные крупными камнями очаги и балаганы, крытые дёрном шалаши или небольшие чумы, составленные из кривых жердей и веток.

Если уж тебя в пути застала ночь, то лучше остановиться в таком «мотеле», спокойней будет. Обычно их ставят грамотно – хороший обзор во все стороны, незаметно ни зверю не подкрасться, ни врагу, поблизости есть пресная вода. А вот продуктовые закладки или депо, как называют такие нычки, в мотелях искать бесполезно. Если они и имеются поблизости, то тщательно замаскированы. Во всяком случае, я про них только слышал, обнаружить депо ещё не удавалось.

Не просто жара стоит, а настоящее пекло. Хоть бы одно облачко появилось!

Как же здесь не хватает авто с кондиционерами! Не сними мы верхние половинки дверей, сварились бы. Спасает только набегающий на скорости встречный поток. Но его сейчас нет, как и нет и той самой скорости, «уазик» еле плетётся, переваливаясь на буераках. Где дорожные службы, я спрашиваю, куда смотрят власти? Пассажиры к моему ворчанию не присоединились. Они только кряхтели, участвуя телами в маневрах между колдобинами.

Прицеп на буераках мешает. Конечно, его можно было бы пристегнуть тросом к гравилёту, эта бесовская техника потянет дюжину таких, и не заметит. Но тогда конвой потеряет средство разведки.

Мозги плавятся.

– Каждое утро я укрепляюсь в мысли, что в этом дурдоме все неизлечимо больны. Чаще всего психически, – неожиданно объявил интендант.

– Почему именно утром, Иосиф Самуилович? – тут же поинтересовался Спика, которому смертельно надоело ехать в тишине. Он и так все запасы молчания израсходовал на месяц вперед, любит молодой поболтать, водится за ним такой грешок.

Троцкий посмотрел на него оценивающе, словно впервые увидел.

– Потому что, молодой человек, я пребываю в таком возрасте и состоянии здоровья, когда следует прислушиваться к мудрой поговорке: «если ты проснулся, и у тебя ничего не болит, то ты умер».

Молодой человек громко хрюкнул.

– С утра пораньше и днём мне мотают нервы и тянут жилы без наркоза самые бестолковые представители нашей общины, – развернул тему интендант. – Отдельно могу выделить вас, спасателей. Да-да! Шумные, наглые, скандальные. Из-за какой-то железки или тряпки готовы лишить меня пары лет оставшейся жизни… В результате уже к пяти вечера у меня начинает раскалываться голова.

– А медички?

– Эти ещё хуже! – быстро ответив мне, интендант безнадёжно махнул ладонью.

Теперь рассмеялся я. Может быть, несколько злорадно.

А молодой человек увидел повод озвучить своё мнение:

– Нет, ни в какие болезни я не верю, папаша! – бухнул он громко и решительно. – Я верю в то, что мы избранные. Резерв на чёрный день.

– То есть сейчас, по-твоему, дни светлые? Ну-ну, верьте дальше, надежды юношей питают… Ох, что-то мне нехорошо, плохо переношу тряску, – пожаловался интендант, положив пальцы на виски. – Где у нас термос с чаем? Ох… Денис, не могли бы вы вести машину таки поровнее? Говорил мне папенька: «Иосик, старайся ехать в лимузине, не лазай в джипы, это же табуретки на колёсах!»