мысль, не блокировать ли дорогу на тот случай, если в машине окажутся те, кто устроил им засаду, но он тут же отбросил ее. Если они действительно настроены враждебно, то им ничего не стоит прострелить дырки в шинах задних колес — весьма эффективный способ заставить машину остановиться.

Вскоре выяснилось, что тот или те, кто были в машине, не проявляют никакой враждебности. Однако произошел любопытный эпизод: как только машина поравнялась с транспортировщиком, ее фары и огни погасли и вновь вспыхнули только после того, как она была уже не менее чем в ста ярдах впереди, так что различить ее номер было невозможно.

Секундой позже Харлоу вновь увидел позади пару мощных фар, которые приближались с еще большей скоростью. Водитель этой машины не выключил фары, обгоняя транспортировщик, да это было бы и неестественно, ибо это была полицейская машина с сиреной и синим фонарем на крыше. И то, и другое было в идеальном порядке.

Харлоу блаженно улыбнулся и на протяжении целой минуты сохранял на лице выражение, какое появляется у человека, предвкушающего что-то интересное или любопытное. При этом он слегка сбавил скорость своей машины.

Через какое-то время впереди вновь возникла полицейская машина. Теперь она уже стояла у обочины дороги, продолжая посылать в темноту вспышки синего света. Перед ней, чуть-чуть впереди, стояла другая машина, и полицейский, с блокнотом в руке, что-то спрашивал у водителя через открытое окошко. Харлоу был почти уверен, что знает, о чем вел разговор полицейский. За исключением определенных автострад, скорость на дорогах Франции не должна превышать 110 миль. Человек же, сидевший за рулем, промчался мимо транспортировщика со скоростью по крайней мере 150 миль.

Транспортировщик, все еще не убыстряя хода, взял немного левее, чтобы объехать эти две машины, и Харлоу теперь без труда смог разобрать номер на машине, остановленной полицейским патрулем: ПН-111-К.

Как и в большинстве крупных городов, в Марселе есть места, вполне достойные внимания, но есть и места, которые нельзя причислить к этой категории. К последним, бесспорно, относятся районы в северо-западной части Марселя, обветшавшие и убогие, бывшие предместья, ныне застроенные больше промышленными предприятиями, чем жилыми домами. Улица Жерар была типичной улицей такого района. Сказать, что она так же приятна, как ячмень на глазу, было бы, возможно, слишком сильно, но тем не менее она была очень непривлекательна и почти вся застроена мелкими фабриками и большими гаражами. Самым большим зданием было чудовище из кирпича и гофрированного железа по левой стороне улицы. Над огромной ребристой металлической дверью этого гаража красовалось выписанное высотой в фут одно-единственное слово: КОРОНАДО.

Харлоу, ведя свой громыхающий транспортировщик по улице Жерар, не обращал внимания на непрезентабельный вид улицы. Близнецы крепко спали.

Когда Харлоу приблизился к гаражу, огромная металлическая дверь поползла наверх, а внутри гаража вспыхнул свет.

Гараж был похож на глубокую пещеру восьмидесяти футов в длину и пятидесяти в ширину. По конструкции и по внешнему виду здание казалось старым, но содержалось в чистоте и порядке, которые могли бы служить образцом для любых гаражей.

По правой стене стояли в ряд три автомобиля «коронадо-Ф-1», а за ними, на пьедесталах — три двигателя, несомненно, системы «форд-котсворт-Ф-8». У самой двери, по этой же стороне, стоял черный «ситроен» типа ДС-21.

Левая сторона гаража была занята рядами прекрасно укомплектованных верстаков, в то время как в глубине размещалась друг на друге, высотой с человеческий рост, дюжина ящиков с запасными частями и шинами. Над головой были укреплены продольные и поперечные брусья с приспособлениями для погрузки.

Харлоу ввел транспортировщик в гараж и остановил его под главным продольным брусом. Потом выключил мотор, разбудил близнецов и спрыгнул на пол. Перед ним стоял Джейкобсон. Он не проявил особой радости при встрече, правда, он никогда не радовался никаким встречам, и, взглянув на часы, буркнул, словно бы с завистью:

— Всего два часа! Быстро же вы добрались!

— Дорога была свободна… А что теперь?

— Спать, что же еще? У нас тут за углом есть вилла. Не бог весть что, но отдохнуть можно. После того как разгрузимся, разумеется. Два здешних механика придут помогать.

— Мак и Гарри?

— Они уволились. — У Джейкобсона был даже более кислый вид, чем обычно. — Сказали, что соскучились по дому. Всем им вечно хочется домой. Просто не хотят работать, вот и все. Новые механики — итальянцы. Впрочем, кажется, ничего.

Только сейчас Джейкобсон как будто заметил следы пуль на задней стенке транспортировщика.

— А это что за отметины? — спросил он подозрительно.

— Пули. Кто-то пытался напасть на нас, после того как мы миновали Тулон. Во всяком случае, я думаю, что это была попытка нападения. Если это действительно так, то они — не такие уж опытные налетчики.

— Кому нужно на вас нападать? Кому выгода — от пары машин «коронадо»?

— Я тоже не понимаю. Может быть, их просто неправильно информировали? В таких вот фургонах иногда перевозят ценные грузы: шотландское виски, сигареты. И каждый груз — на миллион, а то и на два миллиона франков. Иногда ограбление очень выгодно. Как бы то ни было, но с нами у них ничего не вышло. Весь инцидент был исчерпан за пятнадцать минут.

— Утром сообщу об этом полиции, — сказал Джейкобсон. — По французским законам — умолчать о таком происшествии все равно что совершить преступление. Правда, — добавил он угрюмо, — они все равно палец о палец не ударят.

Все четверо вышли из гаража. Проходя мимо черного «ситроена», Харлоу небрежно взглянул на него. На нем висел номер ПН-111-К.

Как сказал Джейкобсон, вилла и в самом деле была не бог весть что. Отдохнуть, правда, было можно, но и только.

Харлоу сел на стул в скудно обставленной комнате, где, не считая узкой кровати и потертого линолеума на полу, был еще один стул, служивший вместо тумбочки. Окно этой спальни, выходившее в переулок и находившееся почти на уровне мостовой, не было ничем занавешено, кроме тощей марлевой сетки. Хотя свет был выключен, в комнату проникало слабое мерцание от уличных фонарей.

Харлоу слегка отодвинул марлевую сетку и выглянул на улицу. Убогая узкая улочка, по сравнению с которой улица Жерар могла показаться главной магистралью, казалась совершенно безлюдной.

Харлоу посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали 2.15. Внезапно Харлоу вскинул голову, к чему-то прислушиваясь, «Может быть, почудилось? — подумал он. — Или это действительно кто-то осторожно крадется по коридору?»

Бесшумными шагами он добрался до кровати и лег. Кровать не скрипнула, потому что на ней был волосяной матрац, имевший долгую и, может быть, весьма