– Мне кажется, ты кое о чем забыл, дядя Костя. Забросив тебя сюда, «серый» хотел не помочь тебе, а подвергнуть тебя наказанию! Наверняка он загоняет тебя в новую западню! И ты готов вот так запросто, без оглядки в нее сунуться?

– Ты не права, – покачал головой Кальтер. – Этот раунд игры был начат задолго до того, как я здесь очутился. И сейчас у нас нет иного выхода кроме как раздобыть здешний пакаль и, если повезет, золотой тоже. Что же насчет западни, то Инструктор может устроить мне сюрприз где угодно и когда угодно, насколько бы осмотрительно я ни действовал. Поэтому давай не будем мешкать. Возвращай мне мои вещи и…

В дверь постучали, а затем, не дожидаясь разрешения, в нее заглянул один из оперативников, которые доставили Безликого в комнату для допросов.

– Что стряслось, Гельмут? – обернувшись, спросила Верданди.

– Есть новости! – негромко, но обеспокоенно доложил он. – Пси-сканер засек, что с севера в нашу сторону кто-то движется.

– Группа из пяти-шести человек? – насторожился Кальтер.

Гельмут недовольно зыркнул на него – мол, кто позволил тебе открывать без спроса рот? – затем вопросительно поглядел на Веру.

– Сколько подозрительных помех? – повторила она вопрос дяди Кости.

– Одна, но…

– Всего одна? – переспросила Верданди.

– Да, но очень странная, – уточнил Гельмут. – В нашей базе отсутствует ее пси-профиль!

– Что это значит? – осведомился Кальтер у Веры.

– У всех высших существ мозг отзывается на пси-излучение по-разному, – пояснила она. – Эта реакция особая для каждого животного вида и называется пси-профилем. За полвека в ИТИ скопилась солидная база записанных и оцифрованных пси-профилей: от динозавров до умнейших людей современности. И если вдруг какого-то образца там нет, значит, это существо нами еще не изучено. По такому образцу можно определить, является оно разумным или нет…

– Сканер показывает, что пси-профиль объекта ближе к животному, – добавил Гельмут. – Судя по завышенным бета-ритмам, это хищник. А, судя по четкому алгоритму пересечения графиков пси-волн – высший хищник.

– Черт побери! – встрепенулась Верданди. – Да ведь это, похоже, наш бичехвост! И он идет прямо сюда!.. Объявляй общую тревогу, Павел! И верни господину Куприянову протез и оружие – возможно, они ему скоро понадобятся…

«Р-рар-рхар-р!» – такой рык он издавал, когда ветер доносил до него запах другого Голодного, переступившего границу его охотничьих угодий.

«Р-рар-рхар-р!» – так огрызался он сам, когда вторгался в угодья соседа и слышал, как тот с яростным ревом мчится ему навстречу, чтобы изгнать соперника обратно.

«Р-рар-рхар-р!» – так, только спокойнее и тише, он подзывал Голодную самку, когда та начинала приятно пахнуть и, после короткой игры в «кусачую недотрогу», соглашалась принять в себя его семя…

«Р-рар-рхар-р!»…

Уже в который раз он громогласно заявлял о себе в мире Летающего Песка, но до сих пор ни один Голодный не отозвался на его зов. Единственные знакомые следы, на какие он натыкался, блуждая среди этих странных гор и ущелий, были экскрементами, какие он сам оставил здесь накануне.

Звенящие горы и Гладкие ущелья… Первые издавали звон, когда Рархар бил по ним лапами и хвостом, и роняли со склонов мелкие обломки. Те были хрупкими и прозрачными, будто лед на его родных горных вершинах, куда Голодный порой взбирался, преследуя добычу. Только этот лед почему-то не морозил лапы и не таял. Однажды мучимый жаждой Рархар разгрыз его, надеясь, что он превратится в воду, но ничего не добился, а только порезал себе пасть.

Зато Гладкие ущелья Голодному понравились. Передвигаться по ним было очень приятно. В родном мире ему приходилось бегать по острым, сыпучим камням, а дно этих ущелий было ровным и твердым.

Впрочем, с водой здесь было не так уж плохо. Невкусная «большая вода» дурно пахла, а также жгла язык и глотку. Но повсюду встречались мелкие озера с нормальной водой – правда, тоже невкусной, но это можно было стерпеть. А еще Голодный натыкался на воду, что пряталась внутри загадочных круглых скал. Чтобы она потекла наружу, в такой скале требовалось пробить дырку или оторвать один из длинных отростков, которые там имелись. Иногда это оказывалось трудно, но чаще полые отростки ломались, стоило лишь шарахнуть по ним лапой или хвостом.

Как Рархар Голодный вообще здесь очутился, он понятия не имел. Просто однажды днем на него накатила странная сонливость, которую он не смог побороть. А когда проснулся, то обнаружил себя среди других, непривычных гор, над которыми ревела нескончаемая буря. Пахло здесь тоже непривычно и зачастую довольно мерзко. Но два главных запаха Голодный быстро уловил: вода и пища. Если они здесь есть, то какая ему разница, где жить и охотиться?

Сколько Рархар себя помнил, он всегда был голоден. Периоды блаженств, когда он набивал желудок мясом и, довольно урча, дремал в теньке, быстро заканчивались и ему снова приходилось выбираться на охоту. Иногда случались времена большого голода, и Рархар не брезговал побегать за мелкими рогатыми. Но обычно он их не трогал. Сил на их ловлю уходило еще больше, чем на выслеживание и умерщвление нормальной жертвы, а насытиться одним рогатым не получалось. Проглотив его, Рархар не чувствовал вожделенную тяжесть в желудке, злился и был вынужден продолжать охоту, растрачивая те силы, какие только что восстановил. Вот почему он предпочитал убивать добычу, которая была сравнима с ним по величине. Ее он мог поедать затем долго и неторопливо, смакуя разные части ее тела и отгоняя ударами хвоста желающих присоединиться к пиршеству падальщиков и крылатых стервятников.

В мире Летающего Песка встречалась и крупная, и мелкая добыча. Последняя напоминала Голодному существ из его родного мира – неуклюжих длинноногих пернатых, что, обладая крыльями, все равно не умели летать, как их более мелкие собратья. Рархар старался не трогать их даже в голодное время, поскольку мясо пернатого было водянистым и несытным, а перья во время его поедания прилипали к небу, вызывая щекотку и рвоту.

Местные двуногие перьев не имели и на вкус оказались заметно лучше, но их шкура выглядела очень странной. Она была тонкой и легко сдиралась, однако в пищу не годилась, так как на нее налипало много несъедобного мусора. Порой настолько много, что Рархар даже не понимал, почему двуногие соглашаются носить на себе лишний груз. Вдобавок некоторые из них, завидев Голодного, начинали громко стрекотать и метать в него колючки. Они не причиняли ему вреда и застревали в его толстой, ороговевшей шкуре. Но все же это было неприятно, и потому он, учуяв поблизости двуногого, старался не пугать его понапрасну. Тем более что тот не отличался острым чутьем и разминуться с ним не составляло труда.

Куда большее удовольствие доставляла Рархару ловля крупной добычи – коротколапых. Чутье у них было еще хуже, чем у двуногих. Они замечали охотника, лишь когда тот оказывался от них на расстоянии броска. После чего пытались убежать от него на своих четырех или шести невероятно маленьких, кругленьких лапках. Что, надо заметить, не сказывалось на их быстроходности. Даже двуногие с их длинными нижними конечностями бегали гораздо медленнее. Несколько раз шустрые коротколапые ускользали от Голодного, юркнув в нору, какими изобиловали Звенящие горы. Но в большинстве случаев он настигал этих существ, которые при бегстве всегда безостановочно рычали и оставляли за собой едкое газовое облако.