— А!

Ленокс встал и допил свою пинту. Он прошел к темному концу стойки, где табуреты пустовали, а мишень для дротиков сильно покривилась. Усевшись там, он поманил молодого человека за стойкой, и тот, оглядев сидящих за ней клиентов, направился к нему.

— Бартоломью Дек? — сказал Ленокс.

— Он самый.

— Я Чарльз Ленокс, я расследую смерть Пру Смит.

Дек пригнул голову к стойке и продолжал плакать.

— Могу я задать вам несколько вопросов?

— Чего бы и нет, — сказал Дек с жестом скорбного отчаяния.

— Как хорошо вы ее знали?

— Я ее любил. Никто не знает, что такое любовь.

— Это неприятный вопрос, мистер Дек, но тем не менее я его задам. Вы ее убили?

На эти слова Дек отозвался не совсем неожиданно: он выскочил из-за стойки, и его руки устремились к горлу Ленокса. Никто в зальце не смотрел в их сторону, Ленокс блокировал его левую руку, но получил удар в подбородок. Затем закинул ногу под коленки Дека, толкнул и повалил, прижав его руки ему к груди.

— Я понимаю, это неприятно, мистер Дек, но, боюсь, необходимо.

Дек полностью предался слезам и даже не пытался вырваться из хватки Ленокса. Слабым голосом он позвал:

— Батя?

Секунду спустя из двери появился пожилой мужчина.

Ленокс отпустил Дека, приготовившись в случае необходимости ретироваться с елико возможной быстротой. Но Дек только сказал:

— Подмени меня, ладно?

Пожилой мужчина кивнул, и Дек направился к дверям пивной, явно ожидая, что Ленокс последует за ним — что тот и сделал.

Снаружи, на холодном воздухе, молодой человек, казалось, поуспокоился. Он зажег сигарку и сунул ее в левый уголок рта.

— Извиняюсь, — сказал он.

— Ничего. Я понимаю, — сказал Ленокс.

— Так вы же меня спросили, я ли ее убил.

— Я понимаю. Видите ли, я должен задавать этот вопрос быстро, прежде чем кто-нибудь насторожится.

— Никогда, никогда, никогда, никогда.

— Вы любили ее?

— Всегда.

Оба умолкли. Дек смотрел на воду, которая тихо катилась к пристаням, Ленокс проследил его взгляд.

— Как вы с ней познакомились?

— Доставил туда эль для гостей.

— И она приняла его от вас.

— Да нет. Приняла старая ведьма, Гаррисон. Но я ее приметил.

— Продолжайте.

— Она была такая хорошенькая, я сразу увидел, ну, и вернулся, и постучался в дверь для слуг, а открыла другая девушка, а я спросил, можно ли мне повидать ту, с каштановыми волосами. Вот так мы увидели друг друга в первый раз.

— И как долго это происходило?

— Ну, некоторое время. Меньше года.

— Вы знали, что она была помолвлена?

Дек энергично закивал.

— С этим задницей. Само собой.

— Джеймсом.

— Джемом, ну да. Очень лощеный. Поднакопил деньжат. Но любила она меня.

— У вас есть какая-либо причина полагать, что кто-нибудь ее убил?

Дек чуть было снова не заплакал, но совладал с собой.

— Нет, нету.

— Как вы с ней виделись?

— По вторникам был ее свободный вечер, а у Джеймса по средам, ну, я и видел ее по вторникам. Свои воскресенья она проводила с ним, но потому только, что должна была.

— И вы видели ее только по вторникам?

— Ну-у. Да нет.

— И каким образом?

— Вы ее комнату видели, мистер Ленокс?

— Да.

— И окно ее видели?

— Да.

— Она по ночам его иногда открывала. Ну, я проходил мимо, и если оно было открыто, я залезал.

Ленокс посмотрел на него.

— В ту ночь оно было открыто. Я заглянул внутрь и… ну, ее тело, и полиция и все такое.

— В котором часу?

— Было очень поздно.

— И вы подумали поговорить с ее подругами?

— С Люси. Она знала про нас. Она сказала мне, когда будут похороны.

— У вас были с мисс Смит последнее время какие-нибудь диспуты?

— Диспуты?

— Разногласия. Из-за ее помолвки, может быть? Она хотела порвать с вами?

— Нет, нет, нет! — сказал Дек, яростно тряся головой. — Последний раз, когда я ее видел, был самым лучшим из всех прежних, понимаете. Мы никогда не разговаривали ни про Джема, ни про нас, и вообще, а просто чуток веселья, чуток любви, ну, вы понимаете. О Господи, — продолжал он, и его глаза широко раскрылись.

— Была ли у вас какая-нибудь возможность проникнуть в дом, кроме окна?

Дек притих.

— Нет. Хотя я мог бы попасть туда по-всякому.

— Что это означает?

— Да кто угодно сможет, приспичь ему, полямзить.

— Полямзить?

— Своровать. Да кто угодно. И через комнаты прислуги там, или через чердак, и еще по-всякому.

— Какой была мисс Смит?

— Лучшей девушкой на свете!

— Ну, а кроме этого? Была ли она склонна восстанавливать людей против себя?

— Ну, может, тех, кто глупее ее, да нет, она же была прелесть, понимаете?

— Она когда-нибудь что-нибудь упоминала про гостей мистера Барнарда?

— Вроде бы нет. Барнарда она ненавидела. Ненавидела Гаррисоншу. Поступила туда, чтоб быть рядом с Джеймсом, на последней неделе говорила, что хочет вернуться на прежнее место.

— И?

— Я-то был против. Дальше добираться до нее.

— Она никогда ничего не говорила про гостей?

— Нет… ну, упомянула, что один из племянников к ней пристает, но только в шутку.

— Имя она назвала?

— Нет.

— Вы что-нибудь слышали про bella indigo, мистер Дек?

— Нет.

Дек бросил сигарку на землю и растер каблуком. Он скрестил руки на груди.

— Больше вы ничего не хотите мне сказать?

— Нет. — Дек снова заплакал. Не сказав больше ни слова, он повернулся и зашагал назад в пивную.

Ленокс сел в свою карету. Конечно, никого отбрасывать было нельзя, но он навидался убийц, и мистер Дек в данном случае к ним не принадлежал.

Прежде чем вернуться домой, Ленокс решил заглянуть в аптеку Дженсена. Он был там всего лишь накануне, но решил, что ему пригодилась бы еще подсказка. Ночь окончательно сомкнулась над Лондоном, хотя разводы ледяной крупы поблескивали в свете газовых фонарей на Пиккадилли-серкус. В отдалении высилась колонна с Нельсоном, и Ленокс поглядывал на нее, пока шел пешком в направлении Трафальгар-сквер. Ее воздвигли… в 1840? Еще один монумент дней юности Ленокса. Поразительно! Родись он на пятьдесят лет раньше, и Лондон был бы куда более нагим городом, буйным и непредсказуемым, полным закоулков с пивными, без бобби и нового здания Парламента или Нельсоновской колонны. Подумать только жить в такую эпоху!