Поскольку моих $4 млрд не хватает для доставки на Землю образцов марсианского грунта, как мне разумнее потратить эти средства? Можно ли рассчитывать на то, что экспедиции марсоходов проложат дорогу к обнаружению инопланетной жизни в Солнечной системе? Если честно, то нет (справедливости ради надо сказать, что поиски жизни — это не единственная цель автоматических миссий HACA). Если бы речь шла о совместных усилиях для того, чтобы действительно осуществить доставку на Землю образцов с Марса и решить проблему раз и навсегда, я бы согласился рискнуть. Более мелкая цель не достойна моей флагманской астробиологической миссии, особенно с учетом того, какие сюрпризы для нас таят дальние окраины Солнечной системы.

Первоначально я дал вам $4 млрд на финансирование своего астробиологического проекта — хотя это было скорее шутливое предложение, чем выверенная смета, — и теперь, я полагаю, вы видите, какой баланс необходимо подбить ученым и тем, кто дает деньги на научные проекты. Попытаетесь ли вы найти еще одного читателя этой книги (европейского издания), чтобы объединить имеющиеся у вас средства (все до последнего) и фактически cложить все яйца в одну корзину — экспедицию по доставке образцов марсианского грунта на Землю? К счастью, вам предстоит прочесть еще несколько глав, прежде чем принять окончательное решение, поскольку это нечестно — задавать вам подобный вопрос, пока вы не изучили все имеющиеся у вас возможности.

Прежде чем проститься с Марсом, я хочу предложить вам напоследок подумать над тем, что такое пилотируемые полеты на Марс. Всего лишь рекламный трюк — ну, сделали мы один маленький шаг и потренировались в водружении флага — или гигантский скачок, который поможет устранить все препятствия, стоящие перед автоматическими исследованиями космоса?

Существует две точки зрения. Одна заключается в том, что робот может справиться с любой научной задачей не хуже, а зачастую и лучше, чем человек, не требуя при этом еды и морального поощрения. Роботы в буквальном смысле слова позволяют обойтись меньшим количеством багажа — эмоционального и физического. Они не потребляют ничего, кроме электричества, и не производят биологических отходов. Роботы, если не считать ЭАЛ 9000[11], не расстраиваются, не теряют костную массу при уменьшении силы тяжести и не страдают от последствий лучевой болезни, вызванной космическими лучами и солнечным ветром. Если для автоматической экспедиции достаточно посадочного модуля весом около 2 т и 20 кг максимального полезного груза, который надо вернуть на Землю, то для пилотируемой миссии потребуется доставить на поверхность планеты минимум 40 т оборудования. Даже не хочется считать, во что это обойдется.

Но существует и альтернативная точка зрения. В 1972 г. Харрисон Шмитт стал первым ученым, побывавшим на Луне в составе экспедиции «Аполлон-17». Он вместе с другим астронавтом, Юджином Сернаном, высадился на Луне в долине Тавр-Литтров, окруженной древними лунными горами со следами вулканической активности. Во время последней прогулки по поверхности планеты Шмитт, геолог по образованию, заметил странный камень — кусок магматической породы, который не соответствовал окружающему ландшафту. Камень, получивший название Троктолит 76 535, считается самым интересным образцом из всех, доставленных с Луны, поскольку содержит массу интересной геологической информации. В связи с этим открытием возникает вопрос: как передать роботу опыт полевой работы, который был у Шмитта, и его способность выбирать один необычный камень из тысячи или как по крайней мере обеспечить оператору на Земле такой же обзор, как у астронавта на Марсе?

В определенной степени все эти вопросы чисто риторические. Если людям надо побывать на Марсе — они там будут, и не только ради науки, как в случае с высадкой на Луну. Единственное, в чем можно не сомневаться, — моих $4 млрд на это точно не хватит.

Возможно, через 100 лет люди будут задаваться вопросом, почему астробиологи начали поиски жизни в Солнечной системе с пыльного, мертвого Марса, а не с соленых океанов жидкой воды, спрятанных под поверхностью закованных льдом спутников Юпитера и Сатурна. Подождите минутку, скажете вы. Получается, мы ковырялись в марсианском реголите, искали редкие капельки влаги, в то время как во внешней Солнечной системе существуют обширные океаны на спутниках? Ну да… И вы имеете полное право спросить, почему мы так долго туда добирались. Хотя надо заметить, что вы не одиноки в своем негодовании, поскольку есть множество ученых-планетологов, которые уже много лет отстаивают гипотезу об обитаемости спутников Юпитера.

Одно из самых увлекательных астрономических впечатлений для любого наблюдателя ночного неба — взрослого или юного — это смотреть, как гигантская планета Юпитер величественно движется по Солнечной системе. Если небо темное и время выбрано удачно, рядом с Юпитером можно даже в небольшой телескоп увидеть четыре слабые звездочки, растянувшиеся вереницей одна за другой. Эти объекты впервые заметил Галилей в январе 1610 г. Его телескоп был недостаточно мощным, и поэтому Галилей мог разглядеть только их расположение. Но за два месяца внимательных наблюдений он заметил, что они обращаются вокруг Юпитера. Выводы, которые Галилей опубликовал в своем сочинении «Звездный вестник» (Starry Messenger), вышедшем в 1610 г., были поразительны: у Юпитера существовало четыре спутника. Эти выводы бросали дерзкий вызов существовавшей в то время астрономической (и теологической) доктрине: спутники преспокойно обращались вокруг Юпитера, а не Земли. Хотя Галилей назвал вновь открытые миры Звездами Козимо в честь своего покровителя Козимо Медичи, это название со временем уступило место другим наименованиям, предложенным Кеплером: Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. В будущем этим четырем спутникам была уготована важная роль как в науке, так и в человеческом воображении.

Когда же мы ближе познакомились со спутниками Галилея? Наши первые мимолетные встречи произошли в 1970-х гг., когда сначала «Пионер-10» и «Пионер-11», а потом «Вояджер-1» и «Вояджер-2» на огромной скорости пронеслись мимо Юпитера и его спутников. И вынужденный выбор траекторий, и сделанные мимоходом снимки Галилеевых спутников лишь еще больше раздразнили аппетиты ученых. Зонды «Пионер» пролетели на относительно большом расстоянии от спутников и передали только снимки низкого разрешения — загадочные изображения, которые почти не отличались от снимков, сделанных телескопами с Земли. Зондам «Вояджер» удалось пролететь на близком расстоянии от Ио и Европы. На снимках «Вояджера» Ио предстает молодым и беспокойным вулканическим миром, чья каменистая поверхность покрыта богатыми серой лавовыми полями. В первый раз мы увидали султан вулканического выброса газов, сфотографированный у самого лимба планеты на фоне темного неба, — свидетельство того, что вулканы существуют не только на Земле. По сравнению с Ио, кипящей, как огненный котел, Европа — ее полная противоположность. Поверхность этого спутника покрыта гладкой ровной коркой из водного льда, под которым расположена внутренняя часть, состоящая из твердых пород.