– … просто тебе надо спрятаться от родных.

Щелканье кнопки чайника заставило девушку вздрогнуть.

– Да.

Из гостевой спальни донеслось какое-то шушуканье, поэтому расспросы пришлось временно отложить, сосредотачиваясь на коробочках с измельченными травами. Составить успокоительный сбор было не так и просто, раз большую часть этого ей нельзя, но я справилась как раз к тому моменту, когда взъерошенный стажер, очумело оглядываясь, влетел на кухню.

– Милка…

Дальше к ним уже не приглядывалась, всё равно ничего толкового, кроме слез и соплей, не добьешься. Алексей, явно разделявший эту догадку, легким кивком показал на гостиную.

– Как ты её нашел? – Я прикрыла кухонную дверь, чтобы молодежь не подслушала нашу беседу, хотя им пока не до этого.

– Она сама нашлась. Позвонила час назад, представилась и сказала, что срочно нужна помощь, – он сел рядом, откидываясь на спинку дивана. Судя по лицу, спать Воропаев так и не ложился. – Осталось только забрать её из парка возле ДК Машиностроителей, она там пряталась

Выходит, определила почти верно, от дома культуры до стадиона пара кварталов.

– Значит, зря я проводила ритуал.

Не то, чтобы это меня прям совсем расстроило, но определенная доля досады была.

– Не зря. Зато теперь мы уверены, что ребенок его.

Это да. Только вот вероятных проблем от этого меньше не становится.

– Что она вообще рассказывала? – Я уселась удобнее, подтягивая ноги. В конце концов, могу позволить себе на правах хозяйки дома.

– Немногое. Её родители узнали про отношения с Юрой, но приехать сразу не смогли, поэтому попросили кого-то из родственников временно спрятать Людмилу. А вчера явились сами.

Получается, дохлый бобик подарок от будущей родни. А я ещё что-то там на свою вторую свекровь бузила… Святая женщина!

Но если это так, то выходит, им кто-то донёс. А тут ещё и нежданчик в виде беременности от оборотня.

– Как она сбежала?

– Сказала, что её постоянно поили каким-то снотворным, с вечера она сделала вид, что выпила, а сама тайком вылила.

– Как-то слишком складно, не находишь?

– Нахожу. Поэтому за квартирой, в которой она жила последние несколько дней, присматривают, утром пообщаюсь с родней девушки.

Мы пару минут помолчали, обдумывая каждый своё. С одной стороны, семейство Воропаевых загостилось. Не то, чтобы это сильно напрягало, уже смирилась, но из-за них у меня могут быть большие проблемы. С другой, спровадить отсюда молодую парочку тоже нельзя, пока не пойму, как с этим связан незнакомый клан ведьм. Да и просто жалко этих дуриков, в возможностях Алексея обеспечить им безопасность я не сомневалась, но и он не всесилен. А уж про то, на что мы способны, если сильно припрет, прекрасно знаю, поэтому пусть лучше будут на виду, мне так спокойнее.

– Можно кое-что попросить? Когда разузнаешь всё про её семью, дай глянуть одним глазком.

– Хорошо. Им можно остаться у тебя ещё на несколько дней?

– Да, только нужно решить с работой, одних их бросать нельзя.

– Я договорюсь, чтобы тебе это оформили, как спецзадание, – Алексей время от время прислушивался и пару раз даже тихо фыркнул.

– И не стыдно? У них серьезный разговор, а ты уши греешь.

Я бы и сама не отказалась узнать, что там происходит, но не судьба. А этот ещё сидит и ухмыляется, никакого сочувствия к окружающим.

– Мне пора, – Воропаев с видимым неудовольствием поднялся с дивана. – Охрана на месте, на всякий случай пришлю ещё кого-то, мало ли.

– Присылай, – пошла следом за ним, притормозив только в ожидании, когда Алексей обуется. – Как прошел разговор с Антоном?

– Продуктивно.

Мне показалось, или это прозвучало насмешливо? Да и от подробностей бы не отказалась.

– Он хоть жив остался?

– Да что ему сделается…

Возле самой двери он обернулся. Не буду врать, что сильно удивилась, когда оказалась прижатой к стене. И отбиваться не стала, оно мне надо? Зато четко убедилась, что целоваться Алексей умеет. Без наглости и излишнего напора, но крепко и убедительно. И губы у него приятные, теплые и твердые. Единственный минус – мало. Через несколько секунд он отодвинулся и, так же коротко улыбнувшись, ушел.

Вот ни разу я не романтичная барышня, но даже слегка покраснела. И от удовольствия, и от общей двусмысленности ситуации. Хорошо хоть у меня вечно холодные руки, ладони немного остудили горячие щеки.

Юра с Людмилой чинно сидели в гостиной на диване, сложив руки на коленях. Прямо свидание в пансионе благородных девиц. Можно было бы встать в позу и задать провокационный вопрос в стиле: «Ну что, доигрались в дочки-матери?», но не стала. И не моё дело – сама первый раз замуж в восемнадцать выскочила – и вообще не хотелось ерничать, дева из последних сил держит глаза открытыми.

– Идите спать, утром поговорим, – предупреждая возражения и уточнения, сразу добавила. – Здесь безопасно.

– Спасибо, – Юра поднялся первым, трогательно сжимая её ладошку.

– Приятных снов, – Людмила, не поднимая головы, кивнула и посеменила следом за ним.

– Вам того же.

Чашка с успокоительным так и осталась сиротливо стоять посреди стола, поэтому я залпом выпила содержимое. И передернулась от омерзительного вкуса. Вот почему всё полезное такое гадкое?

Можно было бы заняться чем-то созидательным или хотя бы нормально обдумать ситуацию, вместо этого тоже отправилась в постель. Вряд ли в ближайшие пару часов стоит ждать нашествия врагов, отдохнуть же не помешает. А много думать вообще вредно. Особенно мне.

«А в анкетке непременно будет обозначено, из какого семени ты произошла, и какая в тебе кровь гнилая»

к/ф «Тени исчезают в полдень», 1971г.

Если утро началось в четыре часа, день быть добрым не может по определению. И неважно, что я все-таки успела ещё немного покемарить. Душа требовала чего-то непонятного, тело не прочь было бы впасть в спячку суток на трое, а обостренные инстинкты требовали выгнать всех постояльцев и запереться в блаженном одиночестве. ПМС, что ли?

Молодежь спала, и это даже к лучшему, как-то я ими уже утомилась. Поэтому, чтобы не разбудить, уползла подальше от жилой части дома и засела на скамейку под вишней, дыша духами и туманами. Точнее, тонким ароматом от соседского дымаря, просачивающимся сквозь дощатый забор. Пчелы не радовались такому вниманию хозяина, что выражали в громком злобном жужжании. Меня они не трогали, только кружились над головой и снова бросались на несуразную фигуру в просторном балахоне. Судя по регулярному чертыханию сквозь зубы, не все атаки заканчивались, захлебываясь в пасечном костюме.