– Что ты делаешь? – спросила я.

– Вскрою передний форзац. Кто знает, вдруг МакЛеод и там тоже что-нибудь оставил.

Я наблюдала за тем, как Питер сосредоточенно срезает передний форзац. Это было не так просто, как с задним. Лицевая сторона была приклеена лучше.

– Думаю, это ни к чему не приведет, Питер, – спустя время сказала я.

– Ты права, тут ничего нет, – подтвердил мои догадки Питер. Он стал медленно листать книгу.

– Надо переспать с этой мыслью, – сказала я. – Может быть, утром мы что-нибудь придумаем.

Питер встал со стула.

– Можно мне взять книгу на ночь? – спросил он. – Я еще раз ее прочту. Вдруг я что-нибудь найду.

Мне не хотелось выпускать книгу из рук, но Питер был прав. Вполне возможно, что я что-то упускала.

– Конечно, без проблем.

– Мы никому не должны рассказывать об этой книге, – напомнил мне Питер. – Следи за тем, что говоришь Колламу.

– Знаю, – ответила я. Мне не нравилось утаивать что-то от Коллама. – Но ведь мы должны будем с кем-нибудь поговорить, – продолжила я. – Если уничтожение Муриля решит нашу проблему, военному Совету нужно об этом знать.

– Эмма, – учительским тоном, который я терпеть не могла, произнес Питер. – Прочти еще раз то, что здесь написано.

Но вместо того чтобы дать книгу мне в руки, он тихо прочел вслух:

– Ундины могут добраться до своей власти лишь с помощью Муриля. Никто не может от них спрятаться, и ни одна тайна не скроется от них. Это зеркало будет их оружием, которое поможет им овладеть миром.

– Мы никому не должны об этом говорить? – прошептала я.

– Именно. Мы, люди, не являемся частью магического мира. И я надеюсь, это относится и к тебе, несмотря на твои шелликотские гены.

Эти слова напугали меня. Питер был прав. Возможно, ундины уже давно знали тайну зеркала из-за меня.

Но Питер не замолчал и продолжил говорить.

– Думаю, они не могут нас видеть. Но представь, что будет, если мы пойдем с этой книгой к Элизьен. Если то, что здесь написано, правда, ундины сразу же обо всем узнают и спрячут зеркало так, чтобы никто его больше не нашел. И они узнают, что мы собираемся приложить все силы, чтобы уничтожить его.

– Но мы же не знаем, где они спрятали зеркало, – обратила я его внимание на очередное слабое место его аргументации.

– Знаем, – сказал он, окончательно сбивая с толку. – У меня есть догадки.

– И где же? – спросила я, и Питер снова погрузился в задумчивое молчание.

– Они наверняка вернули его на остров. На остров заблудших душ.

У меня по коже побежали мурашки. Ледяной холод охватил мое тело. Я тревожно огляделась. В лесу позади нас стало темно, казалось, что тени бродили между деревьев.

– Нам пора идти, – обратилась я к Питеру. Он молча встал со своего места.

Когда мы вернулись домой, все были на кухне. Коллам смотрел на меня, нахмурив брови. Он был рассержен, и я поняла это с первого взгляда. Я села на лавочку рядом с ним.

– Где вы были? – шепотом спросил он.

Я сунула в рот булку, чтобы пока что не отвечать на этот вопрос.

– Встретил Эмму у магазина, хотел показать ей дворцовую библиотеку.

Я с благодарностью посмотрела на Питера.

– И как она тебе? – спросил Коллам, обращаясь ко мне.

– Очень красивая, по-настоящему уникальная, – уклончиво ответила я в надежде, что все так и было. Коллама мой ответ явно не убедил.

К счастью, Бри начала рассказывать о школе.

– Было просто потрясающе! – мечтательно говорила она. – Дети такие вежливые и любознательные.

– Хотел бы я знать, что эльфы добавляют в еду своим детям. Я бы с радостью воспользовался этим. – Итан посмотрел на Ханну и Эмбер.

Когда я увидела, что Эмбер улыбается Итану, я сразу поняла, что сегодня случилось что-то необычное.

– Ты что, подбила послушных эльфийских детей на какое-то безобразие? – спросила у нее я.

Эмбер сделала невинное лицо.

– Неужели я похожа на такого человека?

– Да-а-а-а-а, – синхронно ответили мы.

Веселый смех прервал царившее за столом напряжение. Я сжала руку Коллама под столом и улыбнулась ему. Он не улыбнулся мне в ответ, но хотя бы морщины на его лбу разгладились.

– Мне все равно кажется, что заводить ребенка – безответственно со стороны Амии, – услышала я голос Амели, когда зашла на кухню на следующее утро. Я чуть не забыла об этой новости из-за своего тайного совещания с Питером. Мы с Колламом сели друг рядом с другом на лавочку у стола. Я взяла немного каши и щедро полила ее медом.

– Мы не можем влиять на это, Амели, – строго сказал ей Коллам. – Почти всегда ребенок появляется уже после первого соединения.

Я подавилась и начала кашлять. Коллам протянул мне стакан воды и постучал по спине. Все посмотрели на меня, и я почувствовала, как краснею.

– Значит, тебе повезло, – услышала я наполненный сарказмом комментарий Амели.

Вероятно, я стала еще краснее: Эмбер захихикала.

Я не буду общаться с Амели всю оставшуюся жизнь, решила я.

Бри попыталась разрядить обстановку, встав с места, подтолкнув близняшек и заставив их убрать со стола. У меня пропал аппетит.

– Мы должны радоваться за Амию. Ребенок – это всегда нечто прекрасное, – сказала Бри тоном, не допускающим возражений. Она поставила на стол огромную миску с фруктовым салатом, и еще некоторое время было слышно лишь радостное чавканье.

Полчаса спустя все ушли из дома, кроме нас с Амели. Я все еще на нее обижалась. Поэтому я молча взяла себе чашку чая и устроилась в саду. Амели пошла вслед за мной, будто ничего не произошло.

– Как думаешь, нам стоит брать Амию с собой в магазин сегодня? Думаю, нам нужно больше о ней заботиться, особенно в такое время. Миро весь день во дворце, я бы на ее месте грустила.

Типичное поведение Амели. Сначала она забыла, что я на нее обиделась, а потом решила позаботиться о моей сестре. Разве можно долго на нее обижаться? Я встала с лавочки и поцеловала ее в щеку.

Когда мы шли в магазин Софи спустя час, Амия и Амели в красках описывали мне детские комбинезоны, которые купили вчера на рынке. Амели делала это с таким энтузиазмом, что могло показаться, что и она тоже беременна. По какой-то непонятной мне причине Амия была уверена в том, что родится девочка. Поэтому комбинезоны, судя по описанию, были самых разных оттенков фиолетового.

– Разве девочки не розовый носят? – спросила я, стараясь внести свой вклад в беседу.

Амели возмущенно покачала головой.