В то время римские понтифики все больше склонялись к мнению, что брак, совершенный в христианской церкви и с согласия обеих сторон, является делом богоугодным. Выходец из Англии, папа Адриан IV в середине XII века постановил, что право на церковный брак распространяется даже на рабов. По мнению Кристофера Брука, «несмотря на то что на Западе еще долго не могли поверить этому, его указ в конце концов восторжествовал».

Поскольку секс вне брачных уз признавался заведомым грехом и даже в законной семье оставался препятствием к духовному совершенству, то рекомендовалось всячески избегать этого искушения. Являлось аксиомой, что монахам следует избегать женщин, чьи колдовские чары погубили души многих праведников. С точки зрения Р. Садерна, «нигде, кроме цистерцианцев, религия не была столь сильно пропитана радикальным мужским духом – как по общему настроению, так и по уровню дисциплины; нигде столь рьяно не избегали любых контактов с женщинами и не воздвигали более крепких запретительных барьеров». Не меньшее искушение вызывали у самих женщин и девушек молодые мужчины, поэтому – не только для спасения их грешных душ, но также для сохранения девственниц среди монахинь – Бернард основал сестринские монашеские общины. В одном из монастырей, расположенном неподалеку от Молезма, настоятельницей стала его родная сестра Гумбелина.

По собственной ли воле эта молодая женщина постриглась в монахини? Со слов Бернарда Клервоского, приведенных в посвященной ему книге «Vita prima» («Первая жизнь»), Гумбелина вышла замуж и вела обычную светскую жизнь, потом по призыву брата решила покаяться и, с согласия мужа, ушла в монастырь. Тем же путем пошел и старший брат Бернарда – Ги, который был женат и имел двух дочерей. Его Бернард также убедил отречься от семьи и присоединиться к клервоскому братству. Вполне Очевидно – перед нами явный духовный дилер национального масштаба. В чем же суть харизмы преподобного Бернарда? Его биограф в «Vita prima» описывает Бернарда как человека приятной наружности, с тонкими чертами лица, стройного, среднего телосложения, с нежной и слегка розоватой кожей, светлыми волосами и рыжеватой бородкой. Однако влияние Бернарда Клервоского на окружающих определялось прежде всего его глубоким внутренним миром и невероятной убежденностью. «Его лицо светилось неземным благородством… а физический облик словно растворялся во внутренней чистоте и невероятной благожелательности». Бессмысленно пытаться себе представить, как бы он смотрелся в наше время с экрана телевизора; все, что нам следует знать о Бернарде Клервоском, сыгравшем огромную роль в судьбе тамплиеров, прекрасно сформулировал Дон Давид Нолес – наш современник, историограф ордена бенедиктинцев:

«…Это представитель того узкого класса выдающихся людей, чьи таланты и сфера их приложения замечательным образом совпали. Его личный магнетизм и духовная сила – как вождя, как писателя, как проповедника и как святого – проявились чрезвычайно ярко и были просто неотразимы. В Клерво со всех концов Европы стекались люди, которые затем разносили его идеи по всему континенту… В течение сорока лет Сито-Клерво служил духовным европейским центром; через общину святого Бернарда прошли будущий папа римский, архиепископ Йоркский, а также целый ряд кардиналов и епископов».

* * *

В 1127 году король Балдуин II отправил Гуго де Пейна и Гильома Бурского с дипломатической миссией в Западную Европу. Они получили задание уговорить Фулько Анжуйского жениться на Мелисенде, дочери Балдуина, стать законным наследником иерусалимского трона и возглавить запланированный вооруженный поход на Дамаск. Помимо того, Гуго собирался, с разрешения папы, набрать кандидатов на вступление в свой орден рыцарей Храма. Трудно сказать, какова именно была в тот момент численность ордена храмовников – летописцы говорят о девяти рыцарях-тамплиерах. Однако тот факт, что именно магистр был выбран королем Балдуином для столь ответственной миссии – а тот прихватил свиту из нескольких вооруженных рыцарей, – позволяет предположить: по стандартам заморских латинских территорий, орден к тому времени уже был достаточно силен.

Король Балдуин II, несомненно, понимал, что предложения, с которыми он обратился к Фулько – а в его лице ко всей европейской знати, – привлекли бы их внимание лет пять назад, когда его собственное положение было почти безнадежным. Сейчас же он мог говорить с позиции силы. После того как крестоносцы прибрали к рукам важную крепость Тир на побережье, латиняне уже всерьез подумывали о нападении на глубокие мусульманские тылы. В 1124 году Балдуин осадил город Алеппо; в 1125 году разгромил армию сарацин в сражении под Айзазао и совершил несколько рейдов на земли, подвластные эмиру Дамаска. В самом начале 1126 года он большими силами еще глубже проник на дамасские территории, совершив несколько успешных операций и захватив обильную добычу. Казалось, взятие самого Дамаска не за горами: еще одно усилие – и этот богатейший город падет, обеспечив рыцарей богатыми трофеями. А заодно будет ликвидирована постоянная опасность мусульманского вторжения и возникнет еще одно франкское государство на Ближнем Востоке.

Поскольку у иерусалимского короля не было сына-наследника, а лишь три дочери, для сохранения стабильности Балдуину было жизненно важно выдать старшую дочь Мелисенду за какого-нибудь высокопоставленного вельможу. Что папы ни говорили по поводу обязательного согласия и невесты на брак, для удержания порядка в заморских колониях обязательным условием было наличие в каждом новообразованном государстве мощной правящей руки. Исходя из возможности ранней смерти владельца фьефа[11], феодальное право признавало его наследниками вдову и малолетних детей. Однако ни супруга, ни малолетний ребенок не могли повести рыцарей на войну. Потому после смерти барона вдове приходилось срочно выходить замуж за другого. Судя по всему, спрашивать об этом самих вдов считалось излишним, хотя изредка, как мы увидим в дальнейшем, их чувства тоже принимались во внимание.

Поездка Гуго в Европу оказалась весьма успешной. В апреле 1128 года он посетил Фулько Анжуйского в Ле-Мансе. В июне того же года сын Фулько, Жоффруа, женился на Матильде, дочери Генриха I Английского, а у самого Фулько появилась возможность отправиться в Иерусалим и жениться на Мелисенде. Король Генрих I щедро одарил магистра тамплиеров, пожаловав ему «дорогие сокровища из казны, включая золото и серебро», которыми был буквально вымощен весь путь Гуго по Англии, Шотландии, Франции, Фландрии, где он принимал более мелкие подношения в виде оружия и лошадей от графов Блуа и Гильома, кастеляна Сен-Омера, что в Пикардии; сын последнего Готфрид вместе с Гуго де Пейном основал рыцарское братство Иисуса Христа.

Не совсем ясно, предназначались ли собранные Гуго пожертвования исключительно на нужды ордена или же на более широкие цели – в частности, для осуществления намеченного королем Балдуином II похода на Дамаск. Один из летописцев утверждает – по-видимому, несколько преувеличивая, – что в ходе этого европейского визита Гуго сумел набрать больше добровольцев, чем сам папа Урбан II при организации 1-го Крестового похода. Как и тридцать с лишним лет назад, многие франкские дворяне продавали свои поместья или брали деньги взаем, чтобы присоединиться к магистру и отправиться на Ближний Восток.