— Как она? — спросил Хавьер у дежурного доктора.

— Не хочет никого видеть. В ее случае абсолютно нормально чувствовать себя подавленной, да и гормоны все еще не пришли в норму. Если не станет лучше, мы пропишем ей курс антидепрессантов.

— Когда я смогу забрать ее домой?

— Она потеряла много крови. Мы хотели бы понаблюдать ее после переливания еще несколько дней. Ваша жена должна окрепнуть. Она многое пережила в последнее время, насколько я понял из истории болезни.

— Да, — сказал Хавьер, придавленный виной как ярмом.

— Имейте терпение. Никто не говорит, что ваша жена не сможет забеременеть снова. Иногда природа просто говорит женщине, что ее время стать матерью еще не пришло.

Хавьер вздохнул, провожая доктора глазами. Он думал, что его время стать отцом не придет никогда. А оно пришло и ушло раньше, чем Хавьер успел это как следует осознать.

Медсестра недовольно хмурилась, пока Эмелия оформляла необходимые для выписки документы.

— Доктору не нравится, что вы решили уехать так рано, да еще без мужа. Вы могли бы подождать его. Он наверняка застрял в пробке.

— Я провела здесь четыре дня. — Эмелия расправила плечи. — Я сыта больницами по горло. Я хочу домой.

— Но ваш муж…

— Он все прекрасно поймет. Скажите ему «до свидания» от моего имени.

Эмелия выскользнула из клиники, низко опустив голову, чтобы остаться неузнанной. Один из уборщиков сказал, что репортеры постоянно рыскают поблизости. Это помогло ей решиться на новый побег — сколько можно жить в аквариуме? Эмелия устала играть роль кого-то, кем она не была и никогда не будет. Автокатастрофа внесла в ее чувства и мысли некоторую сумятицу, но не изменила однажды уже принятого решения. Она не могла жить той жизнью, которую Хавьер приготовил для них обоих. Не важно, почему он женился на Эмелии, важно то, что он ее не любил. Он был на это не способен. Как бы она ни любила мужа, дальнейшие попытки пробудить в нем ответные чувства казались ей бесполезной тратой времени.

Сидя в такси, которое везло ее в аэропорт, Эмелия играла с мобильным телефоном — подарком Хавьера. За несколько дней в Париже испанец надарил жене множество дорогих безделушек: сережки и кулон с бриллиантами, духи, часики, больше похожие на ювелирное украшение, и несколько лоскутков прозрачного кружева, выдававших себя за нижнее белье. Эмелия принимала все с вымученной улыбкой, пока ее сердце покрывалось трещинами в бесплодном ожидании единственного подарка, с которым Хавьер не желал расставаться. Его любви.

Эмелии показалось, что она выдохнула только тогда, когда устроилась в кресле самолета и застегнула ремень безопасности. Молодая женщина взглянула на часы, усыпанные бриллиантами. Должно быть, Хавьер уже добрался до больницы и бушует там, пытаясь дознаться, когда, куда и с кем уехала его жена. Эмелия с легкостью представляла громовое выражение его лица, сжатые кулаки. Но возникший в ее сознании образ вызвал у нее не улыбку, а слезы.

Эмелия провела первую половину дня на пляже. Долгая прогулка по берегу моря до напоминающего сказочный дворец загородного дома ее отца на побережье Квинсленда заменяла ей гимнастику. Молодой женщине все еще было странно снова разговаривать с отцом после всего, что между ними произошло. Но резко пошатнувшееся здоровье заставило его пересмотреть свои взгляды на ценность семейных уз, и мирная инициатива Эмелии была встречена с радостью. Отец предоставил роскошный особняк у моря в полное распоряжение дочери, а сам иногда, когда позволяли дела, прилетал на выходные составить ей компанию. Ей нравились их понемногу крепнущие отношения, хотя разногласий по-прежнему было предостаточно. Эмелия даже заключила хрупкое перемирие с мачехой, когда поняла, что та искренне привязана к мужу, несмотря на его недостатки. В чем-то Кристал напоминала падчерице ее саму после свадьбы с Хавьером. Наивная и оглушенная роскошью, в которой жил ее муж, Кристал из кожи вон лезла, чтобы угождать ему во всем. Эмелии было неприятно это наблюдать, но она не вмешивалась.

Единственным поводом ссориться с отцом по-настоящему был Хавьер. Майкл Шелвертон считал, что Эмелия поступила как трусиха, когда убежала, не объяснившись, а через три недели выслала бракоразводные документы почтой. По мнению Майкла, Хавьер заслужил, чтобы его хотя бы выслушали.

Эмелия же полагала, что сделала все правильно. Ей не хотелось затягивать агонию расставания. Она надеялась, что рана, нанесенная быстрым окончательным разрывом, окажется не такой глубокой и легче заживет. Но прошел месяц, а ее все еще мучила бессонница, несмотря на все попытки изнурить себя прогулками и плаванием. Она старалась выбросить мысли о Хавьере из головы, но тело продолжало помнить его прикосновения и желать их. Каждую ночь Эмелия ловила себя на том, что в полусне шарит по пустой постели в надежде найти его рядом.

Но даже если бы испанцу захотелось ее найти, пришлось бы приложить усилия. Эмелия запутала следы так хорошо, как могла. Вернула себе девичью фамилию, отвечала на звонки, только если номер звонящего был ей знаком, электронную почту получала через офис отца.

Она поднялась на открытую террасу с ключами в руке, но остановилась как вкопанная, увидев, кто ждет ее на кованой скамейке.

— Здравствуй, Эмелия.

— Тебе лучше уйти, пока я не вызвала полицию. Хавьер поднялся, подошел ближе:

— Нам нужно поговорить.

— Все, что ты хочешь сказать, ты можешь передать через моего адвоката.

— Я больше не решаю личные проблемы таким образом. Я хочу выяснить все с тобой лицом к лицу.

Эмелия попыталась проскочить в дом, но ботинок испанца помешал ей захлопнуть за собой дверь.

— Убери ногу, если не хочешь всю оставшуюся жизнь посещать ортопеда.

Но Хавьер просунул внутрь еще и плечо. Взгляды скрестились в дуэли, которую, как понимала Эмелия, ей не выиграть.

— Мы поговорим в доме или на улице, мне все равно. Но я не уйду, пока мы все не выясним.

Эмелия оставила попытки выиграть битву за дверь. Войдя в отделанный мрамором холл, швырнула пляжную сумку на пол и повернулась к мужу, уперевшись кулачками в бедра:

— Как ты меня нашел?

— Твой отец дал мне адрес.

— Мой отец?! — Глаза молодой женщины сверкнули. — Подлый лицемерный предатель. Я знала, что он займет твою сторону, вы с ним одного поля ягоды.

— Он любит тебя, Эмелия. И всегда любил. Только у него не очень хорошо получается это показывать или тем более высказывать.

— С каких пор ты стал экспертом по семейным отношениям?

— Майкл хочет видеть тебя счастливой.

— Я счастлива. — Она вскинула подбородок. — Никогда не чувствовала себя лучше.

— Ты очень похудела и выглядишь усталой.

Эмелия закатила глаза: