Они шли по аллее рядом друг с другом, как старые знакомые. Восьмой не чувствовал никакой скованности рядом с Владимиром, тот был очень доброжелателен к нему и лёгок в общении.

– Ходи по острову, заглядывай в разные скрытые от глаз уголки, здесь много происходит всякого интересного, самое главное – не удивляйся ничему, принимай как должное, как будто, так и должно происходить, тогда можно будет это со временем понять.

– Что происходить? Наверное, в будущем может всё произойти, то даже, чего не может быть?

– Вот, вот, именно это – чего, ну никак не может быть, – Владимир украдкой, вопросительно поглядывал на восьмого, что-то обдумывая. – Я, для начала, хочу с тобой рассмотреть тот же вопрос, который задал тебе Георгий: «… желаю умирать много раз …», – от того к каким мы с тобой вместе выводам придём очень многое будет для тебя зависеть в дальнейшем, это главное. Потом, что ещё тебе необходимо сделать…, – вечером, здесь на острове произойдёт очень важное событие, я бы даже отнёс его к Абсолютному! Мне нужно, чтобы ты постарался понять происходящее сам – без моих подсказок, а сам мне о нём расскажешь и объяснишь суть происходящего. Понять суть – крайне важно…, если ошибёшься всё…, дальнейшая возможность постичь Абсолют для тебя будет закрыта…, смотри не ошибись, всё очень серьёзно, пойми наконец, что это не сон и не иллюзии, а то я смотрю, что ты все считаешь вымыслом….

– Ну как можно верить в то, что это будущее, сам подумай? Конечно, я не могу отделаться от чувства нереальности происходящего со мной, пока всё это просто слова для меня.

– Согласен, но сразу ты не готов пока принять действительность в её прямом значении, слишком ты ещё слаб для этого. Чтобы быть готовым безболезненно принять будущее таким, каким оно есть, и остаться живым, надо научиться быть сильным. Сила приходит сама тогда, когда ты готов стать сильным, понимаешь, она не накапливается постепенно каплей за каплей, нет! она приходит, как лавина, ураган, она нападает, как чудовище в своём самом невообразимом и страшном воплощении, сразу, как только ты открылся для неё. Вот ты того парня убил, отвечая на его нападение, и ты до сих пор считаешь, что защищался, но самое главное, ты считаешь, что наказал его, он был для тебя врагом, который на тебя напал, чтобы уничтожить тебя – это ты так решил, правильно?

– Да, конечно, но он же действительно напал, я вообще не хотел с ним встречаться и конфликтовать…!

– Тебе сказали на это, что ты очень жесток, а задался ли ты вопросом, почему так тебя назвали…, не его, а тебя?

– Библиотекарь сказал тогда, что я мог разом с ним покончить, а я его обрёк на длительную и мучительную смерть…. Но, вот в этом как раз нет для меня логики, я тогда просто решил, что ему необходимо время, которое я ему дам, чтобы понять себя, пусть сам для себя примет решение, почему он умирает медленно, а не быстро, чтобы он понял, что он сам сюда пришёл, это его выбор, а не кто-то его привёл к смерти. Один из нас тогда должен был умереть!

– Ты его остановил для того, чтобы он имел время подумать, так? Ты именно так рассуждал, прежде чем принять решение?

– Да, рассуждал…, потому считаю, что многое дал ему, через его мучение, гораздо больше, чем, если бы просто убил, это тогда было бы простым убийством, а не наказанием, которое он заслужил.

– Ты взял на себя право судить и принимать решение о наказании, просто потому, что ты сильнее? Но, вспомни, мудрец приговорил себя вместо смерти, на которую его осудили «… более сильные…», к бесплатному обеду…, почему ты не приговорил его к чему-то подобному, а выбрал смерть, подчёркиваю – мучительную для него смерть?

– Я не хочу, чтобы такие как он вообще существовали на Земле, только и всего, они несут только насилие, а не я…, я лишь отсрочил смерть для него, дав немного подумать…, именно о бесплатном обеде.

– Хорошо, я понял ход твоих рассуждений. Ты всегда так поступаешь, долго предварительно размышляя и только потом, приняв окончательное решение, что-то предпринимаешь?

– Во всяком случае, стремлюсь к этому.

– Почему ты строил дорогу, это же не было твоим решением или выбором?

– Трудно сказать, почему я её до последнего старался закончить…, но ведь не закончил!

– Хочу тебя разочаровать или обрадовать, не знаю, что лучше, её ещё никто никогда не заканчивал, но ты дошёл до последнего камня, а, как правило метров десять или больше не доходят…, понимаешь разницу?

– Почему она единственная была разрушена, а остальные дороги в хорошем состоянии?

– А сюда никто не хочет идти, потому она со временем и разрушается. Время всё разрушает рано или поздно, причём довольно быстро, гораздо быстрее, чем люди думают.

– Ты хочешь сказать, что по дороге, ведущей к будущему, никто не ходит…, никогда?

– Почти никогда, так редко, что она успевает практически полностью исчезнуть. Потом приходит такой как ты и начинает её восстанавливать, но не может осилить, потому не доходит до конца, вот будущего и нет у людей. Никто не знает о его существовании, всё, что вы о нём знаете, просто вымысел. На этот раз мы с Георгием помогли немного тебе, сами положили последний камень, но хочу сказать, если бы это был не последний, то ТЕБЯ БЫ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО, ЗНАЙ ЭТО!

Они дошли вдвоём до дома и поднялись по ступенькам на террасу, уселись в кресла в тени.

– В доме есть подвал, прошу тебя, без меня туда не заходи, не надо, когда придёт время я сам тебя туда отведу, чтобы ты там встретился кое с кем.

– Ты обещал мне назвать моё имя.

– Да, обещал, это просто, но позволь узнать: зачем ты хочешь узнать своё имя? Из простого любопытства или по другим причинам?

Восьмой ничего не сказал, а только отвернулся в сторону и молча смотрел застывшим взглядом в пустоту.

Они вошли в дом и Владимир, пройдя по прямой через весь холл, на противоположной стене от входа открыл большую красивую дверь, они прошли в библиотеку, книжные шкафы располагались на балконе, идущим вдоль стен. Окон в ней не было, большой прямоугольный стол посередине, вокруг него несколько стульев. Внизу, под балконом, повсюду в разных углах и вдоль стен стояли диваны, кресла, они были расположены так, что сев в один из них человек как бы уединялся.

– Здесь всё прошлое,