Я с трудом распрямил спину и увидел массивного неопрятного человека, густо заросшего курчавыми волосами, одетого на походный манер, но без шляпы. Его широкий приплюснутый нос скривился при виде моего аристократического одеяния, он взглянул на саблю, повертел ее в руке и нацепил себе на пояс, не выпуская из руки длинный нож. Я поднялся, кривясь от спазмов в желудке. Никакого оружия, кроме утраченного, при мне не было, а рассчитывать справиться с этакой тушей голыми руками не стоило и мечтать. О побеге я не думал, и не только потому, что незнакомец перекрыл собой жерло тоннеля.

— Кто ты такой, шпион? — буркнул он лениво.

— Бернард Холдейн, — коротко ответил я, надеясь, что он не читает газет.

— Тот самый Холдейн? — с живым интересом переспросил он. — Герцог Восточных Земель? — На его физиономии расплылась довольная усмешка. — Помню, Тан мне про тебя рассказывал. Жалко, что сейчас его здесь нет, вот бы посмеялся.

Он неожиданно шагнул ко мне и толкнул в грудь, я потерял равновесие и скатился в котловину, окончательно измазав глиной плащ и едва не расплющив медную фляжку с водой, лежавшую в кармане штанов. Некоторые из рабочих остановились и обернулись в нашу сторону, однако бородач грозно взмахнул ножом, и они возобновили свои занятия.

— А я ведь видел твою рожу в газетах, — глядя на меня сверху вниз, сказал он. — Я тебя знаю, а ты меня нет, — с сожалением добавил он. — Впрочем, смысла открывать тебе свое имя у меня нет, оно все равно тебе ничего не скажет. А вот твой папаша, наверное, испугался бы, окажись он на твоем месте. Естественно, живым бы он от меня не ушел — здесь ему не замок, дружину взять негде. Но старик помер, а ты остался и даже сам явился ко мне.

— Послушай-ка, любезный, прекрати молоть чушь, отдай мне саблю и отведи к своему хозяину, — сказал я.

Он зло сощурился.

— Хочешь легко отделаться? Здесь хозяин я, и ты ответишь мне за то, что когда-то сделал со мной Хенрик Холдейн.

Он бросил мне под ноги свой нож и достал из голенища сапога точно такой же.

— Думаешь, что поединок со мной ниже твоего достоинства герцога? — усмехнулся этот громила. — Можешь не сомневаться, когда-то и я был богатым, и пока еще никто не отнял у меня титула. Впрочем, скоро всем этим игрушкам лордов и им самим придет конец.

Он ловко съехал вниз, и мне пришлось отступить, неумело выставив перед собой непривычный в обращении мясницкий клинок. Я попытался воздействовать на его мозг и заставить прекратить размахивать ножом перед моим носом, но он, по-моему, этого даже не заметил.

— Не бойся, я не скоро тебя зарежу, — спокойно сказал он, легко вращая кистью тяжелое оружие.

Учитывая вес противника, длину его рук и мастерство владения оружием, я отчетливо понял, что у меня нет никаких шансов. Поигрывая клинком, он неуловимо быстрыми движениями заставлял меня отступать между каких-то тележек и подпорок, время от времени то в одном, то в другом месте распарывая мне одежду острым лезвием. И все же я исхитрился оцарапать ему кисть руки. Он остановился и удивленно взглянул на капельки крови на своем запястье.

— Смотри-ка, тебе везет. Глядишь, я истеку кровью прежде, чем дотянусь до твоего горла. — Он скрипуче захохотал и в следующее мгновение нанес мне почти такую же рану. Визгливый скрип жернова, как я только что заметил, уже давно прекратился, и только гудение пламени под главным котлом нарушало тишину подземелья.

— Когда-то, давным-давно, я жил в прекрасном замке на берегу реки, у меня были жена и двое детей, — с легким придыханием, мечтательно заговорил враг, без видимых усилий работая ножом, вынуждая меня из последних сил отбивать его выпады, как я понимал, далеко не самые опасные. — Однажды мой герцог, как обычно, призвал меня с другими вассалами в свой замок… Мы собирались славно отметить обильный урожай зерна. Вино лилось рекой, менестрель пел свои песни, столы ломились от дичи. Дамы кокетничали, а кавалеры отпускали им комплименты…

Спиной я ощутил жар и изменил направление движения, чтобы не упасть в топку. Мой противник замолчал и направленными выпадами прижал меня к горячей металлической лестнице с обмазанными обожженной глиной ступенями и перилами. Спотыкаясь и выставив перед собой руку с оружием, почти ничего не видя из-за пота, заливавшего глаза, я стал карабкаться вверх.

— Я был так пьян… — Враг тоже стал задыхаться и говорил уже не так легко, как вначале. — Я дал увлечь себя этой похотливой сучке, твоей матери, в кабинет рядом с залом… Она придумала какой-то предлог и повисла у меня на шее. В это время, разумеется, появился твой папаша… Он был ревнивец, каких мало, и повсюду бегал за своей женушкой.

Я наудачу бросил в него свой нож, но он не потерял бдительности и увернулся. За ножом полетел рваный плащ — жара становилась невыносимой — но тоже не достиг цели. Собрав последние силы, я кинулся наверх, чтобы спрыгнуть с узкой, шириной в три шага площадки, нависавшей над жидким стеклом, на пол, но удар по ногам отбросил меня на ее середину. Тяжело дыша, со слипшимися от пота волосами враг стоял под тусклой призмой, закрепленной на потолке рядом с его головой. Похоже, свою куртку и пояс с саблей он успел сбросить, чтобы не мешали, пока взбирался за мной. Чтобы не изжариться на раскаленной глине, я, пошатываясь от усталости, приподнялся на корточки.

— Он отнял мой дом и сослал меня на восточную границу… туда, где зимой снегом заметает дома… а летом солнце сжигает почти весь хлеб… в забытый Хранителем поселок. — Он в очередной раз откинул с мокрого лба прядь волос и закашлялся, но я не нашел в себе сил воспользоваться передышкой. — Через год, однажды, когда я ушел… чтобы добыть для своей семьи пропитание, из степи пришли кочевники… Они разграбили жилища, мужчин убили, а женщин и детей увели с собой. Теперь тебе ясно, как я оказался заодно с Таном… за что я ненавижу весь твой род и за что ты примешь смерть. Ты не будешь одинок — все вы скоро отправитесь туда.

По-моему, большую часть своей обвинительной речи он произнес только потому, что хотел поддержать в себе жажду мщения. Во всяком случае, сильной ненависти в его голосе я не слышал, и не исключено, что я смог бы отговорить его от убийства.

— Мой отец давно умер… — прохрипел я, поднимаясь ему навстречу. Не знаю, зачем я сказал ему то, что он и так знал, но ничего лучшего мне не пришло в голову.

— Вот и встретишься с ним! — он поднял голову к призме и глухо закаркал.

В это мгновение кристалл, находившийся прямо над ним, с резким звоном лопнул, рассыпавшись в пыль. Враг с криком, переходящим в стон, выронил нож и прижал ладони к глазам. Жуткий вой вырвался из его глотки, когда пальцы наткнулись на сочащиеся кровью лицо и глазницы, он повернулся ко мне и, утробно рыча, медленно и неуверенно пошел на меня, пригнувшись и раздвинув в стороны руки. Не дойдя двух-трех шагов, он пошатнулся, ступил за край площадки и потерял равновесие. Жутко вскрикнув, враг исчез из вида, раздалось шипение и негромкий плеск, и вслед за тем я почувствовал острый, приторный запах горелого мяса.