Миссис Фор неодобрительно покачала головой:

— И поэтому пара, которой суждено быть вместе, расстается?

— Что-то вроде того, — произнесла я и почувствовала, как тоска понемногу покидает меня. Я накрыла ладонью руку кухарки. — Это к лучшему. Это действительно к лучшему. Простите, что не рассказала вам раньше…

Миссис Фор отмахнулась:

— Никто не способен заглянуть в будущее и увидеть, что оно готовит для нас.

И она хитро мне подмигнула.

Я почувствовала легкое волнение, ибо точно знала, что мое будущее — это наш приют и эти дети. Чему-либо еще в моей жизни больше не было места.

* * *

Той ночью, закрывая глаза, я видела перед собой двух человек. Перед моим мысленным взором представала точеная фигура Эрла, его великосветские манеры и игривое поведение — и глубокие, выразительные глаза Блэйна. Думая о нашей многолетней дружбе и о его практическом складе ума, я отшвырнула подушку и повернулась на другой бок.

Я никогда не принимала знаков внимания от кого-либо, кроме Блэйна. Но контраст между ним и Эрлом был таким ярким, что этого невозможно было не заметить.

Блэйн явно чувствовал себя не в своей тарелке, когда увидел меня в новом, сшитом на заказ костюме, а глаза Эрла, напротив, светились одобрением и уважением, когда я была одета как солидная управляющая приютом. С Эрлом не будет трудностей и лишений, натруженных рук, грязи на полу, занесенной в дом с огорода. Я заметила, как аккуратно Эрл берет чашку двумя пальцами, в отличие от Блэйна, державшего ее всей ладонью.

Я должна мечтать о таком мужчине, как Эрл, — образованном, понимающем и терпеливом — о мужчине, больше похожем на профессора Стэплтона. Эрл понимал и принимал мою работу, как профессор понимал и принимал работу Хейзел. Мужчина вроде Эрла не станет отказываться от своих планов при первых же трудностях и не погонится за малознакомой симпатичной барышней, которая вздумает строить ему глазки.

И все же я колебалась. Отличались ли Блэйн и Эрл внутренне так же, как и внешне? Я не настолько хорошо знала Эрла, чтобы быть в нем уверенной, и даже не предполагала, узнаю ли его когда-нибудь так близко, как Блэйна. Но раз Блэйн флиртовал с Виолой прямо у меня перед носом, то почему я не могла рассматривать кандидатуру Эрла хотя бы как вариант?

Утром в понедельник я отправилась в гости к доктору Лоусону, чтобы сообщить ему последние новости: Хейзел согласилась отвезти Лили Бет в Филадельфию на следующей неделе.

— Вот и чудесно. Я предупрежу своего приятеля, и мы согласуем время приема. — Доктор Лоусон поднял кустистую бровь. — Вам нужны деньги на билеты?

Я раскрыла рот от неожиданности. Я ведь даже не подумала о билетах. У меня в сумочке, конечно, валялось несколько монет, но их хватило бы только на троллейбусный билет. Я растерянно рылась в сумочке, но доктор Лоусон взмахнул рукой:

— Не волнуйся. Благодетель, который пожелал остаться неизвестным, предложил оплатить поездку Лили Бет и покрыть расходы на ее лечение в размере до пятидесяти долларов.

Я рухнула на стул, и слезы благодарности хлынули у меня из глаз.

— Спасибо вам, доктор Лоусон! — Я мягко пожала руку этому доброму человеку.

Он, посмеиваясь, осторожно высвободил ладонь.

— Это не я. Честное слово. Хотя миссис Лоусон настаивала, чтобы этот человек со мной не общался… В общем, все это не имеет значения. Главное, что эта маленькая девчушка получит необходимое лечение. Хорошо то, что хорошо кончается.

Да, Лили Бет излечится от косоглазия. Это будет только началом счастливого финала, о котором говорил доктор Лоусон. И я намеревалась сделать все, что было в моих силах, дабы и другие маленькие обитатели большого Рэйстоунского дома были счастливы.

* * *

Встретившись в городе еще кое с кем, я пробежалась по магазинам и, довольная, но усталая, поплелась вверх по улице от троллейбусной остановки. Миссис Олкорн планировала поговорить со своим мужем, плотником, о том, чтобы принять мальчика из нашего приюта в свою семью как сына и ученика. Мистер Трихорн, владелец театра, согласился провести дополнительный спектакль во время следующих гастролей в нашем городе и пожертвовать средства, вырученные за билеты, на благотворительность. Три женщины, встреченные мною у модистки, пожертвовали по пять долларов каждая «для этих маленьких бедных сироток». Я не стала их разубеждать, объясняя, что на самом деле родители наших малышей живы.

В общем, мои переговоры проходили успешно. Никто не дал мне резкого отказа, не прогнал меня прочь. Мне не приходилось краснеть и стыдиться. И работа в должности управляющей казалась мне идеальной.

Виола встретила меня на крыльце и до самого кабинета шла передо мной, весело щебеча, словно двухлетний ребенок.

Я прижала пальцы к вискам. Кровь пульсировала, гулко стуча, и этот стук сводил меня с ума. Нужно было остановиться в городе и перекусить, но мне не хотелось тратить лишние деньги.

— Буду благодарна, если ты сведешь к минимуму шум и гам, когда дети вернутся. А еще лучше, если в Доме будет идеальная тишина, — сказала я.

Виола захлопала своими длинными ресницами и смахнула локон со лба.

— Я никогда не беспокоила тебя, когда ты работала, Сэди.

Я прикусила язык. Нет, конечно, она всего лишь появлялась в моем кабинете каждые три минуты после того, как дети возвращались домой, и забрасывала меня вопросами. Если бы за каждый ее вопрос мне давали монетку, я давно смогла бы решить наши проблемы с бюджетом.

— Проследи, чтобы Синтия вечером выучила стихотворение. Я знаю, что она вот уже который день пытается увильнуть от этого, но сегодня нужно заставить ее позаниматься.

— Она сказала, что ты собиралась ей помочь… Ах да, Джанет все утро хныкала, потому что испортила свое вязанье, запутав нитки. Ты поможешь ей их распутать?

Не переставая улыбаться, хотя мне хотелось вспылить, я возразила:

— Это твоя работа — заниматься с детьми. Ты помнишь об этом?

Виола наморщила нос, словно почувствовав неприятный запах.

— Я не очень сильна в декламации. А что касается вязанья… Пряжа на моих спицах постоянно спутывается, как и у Джанет.

Конечно, спутывается. Со вздохом я бросила сумку возле стола.

— Не могла бы ты попросить миссис Фор принести мне ужин сюда? У меня есть неотложные дела, бумажная волокита…

Виола захлопала в ладоши:

— Это будет как пикник? Здорово! Мы повеселимся!

Не успела я сказать, что на самом деле имела в виду только свой ужин, как Виолы уже и след простыл. Было ли у меня столько же энергии в восемнадцать лет? Я съежилась в кресле, желая доползти до кровати и поспать часок-другой. Но у меня все еще было море работы.