Иногда её взгляд отрывался от страниц и устремлялся куда-то вдаль, то ли она в такие моменты вспоминала что-то, то ли пыталась уложить в голове прочитанное. Ему доставляло удовольствие наблюдать за ней, подмечая малейшие детали, запоминая её привычки.

Читала она, всегда наклонив голову немного направо, будто с интересом разглядывала увиденное. Если она забиралась в кресло с ногами, то всегда поджимала левую ногу. Прежде чем перелистнуть страницу, Ани легонько разглаживала её пальцами от центра краям. Все эти мелочи ничуть не приближали его к разгадке её натуры, но создавали видимость того, что перед ним сидит давно знакомый и по-особенному близкий человек, которого хочется то ли придушить, то ли обнять.

Лекс держал своё слово, не принуждая Ани к близости, и даже не пытаясь соблазнить. Это была мучительно-сладкая пытка – засыпать, ощущая на расстоянии вытянутой руки её горячее тело, но не прикасаться к ней осознанно. Кого он испытывал на самом деле, её или себя? Иногда Лекс просыпался, прижимая её к себе, или обнаруживал, что, повернувшись во сне, она утыкалась носом в его спину и продолжала так спать до самого утра.

А ночи тем временем становились длиннее и холоднее. По Хендальским меркам, разумеется. Для Лекса, привыкшего к суровым зимам, разница почти не чувствовалась. Разве что совсем скоро придётся укрываться на ночь чуть более толстым одеялом. Он мог бы сказать, что это время было одним из самых спокойных периодов в его жизни после той потери при переходе Исх—Наар.

Лекс спал почти без сновидений. Он уже начал забывать ощущения, когда просыпаешься в кровати, мокрый от пота, с бешено колотящимся сердцем, и боишься вновь заснуть, чтобы не встречаться с самым жутким кошмаром лицом к лицу. Он мог бы сказать, что жизнь перестала казаться временем тягостного ожидания в преддверии вечного забытья, если бы не одно «но».

Лекс переставал чувствовать связь с самим собой. Будто кто-то забавлялся, в один миг меняя его настроение со спокойного на озлобленное. Он мог заниматься ежедневной рутиной и вдруг начинал почувствовать, как его рвёт изнутри беспричинная жажда разрушения. Однажды он зашивал разорванную кожу над глазом у пожилого мужчины… И внезапно ему захотелось вонзать иглу раз за разом прямо в глаз ничего не подозревающему мужчине. В тот миг он едва совладал с собой и отстранился, повелев Ани закончить работу. Она ни словом не обмолвилась об этом, но её взгляд говорил, что она чувствует, что с ним творится что-то неладное.

Всё чаще Лекса начали посещать видения в самый неожиданный момент. Возникающие галлюцинации беспокоили его, он начал выискивать в себе признаки болезни или сумасшествия. Но все его знания и множественные книги не помогали выискать истинную причину его состояния.

Лекс начал думать, что рабыня заразила его безумием, занесла отраву в него в тот самый день. Но вскоре возникшие подозрения развеялись. Причина была в другом. Его старые шрамы начали ныть и наливаться красным. Бугристая кожа на месте ран медленно опухала, стало больно иногда просто прикасаться к ней.

Ничего из имеющегося у него в запасе не помогало. Зелья, мази, отвары не действовали, давая передышку лишь на короткий промежуток времени. Состояние Лекса медленно, но верно ухудшалось.

Однажды утром Лекс едва смог подняться с кровати. Одного взгляда ему хватило,, чтобы понять: его самые худшие опасения сбывались. Кожа в некоторых местах на месте шрамов разошлась и начала сочиться сукровицей. Он тщательно оглядел себя с чётким пониманием того, что это лишь начало.

Когда-то Фариз, нашедший его в придорожной канаве и выходивший его, случайно обмолвился, что на его памяти Лекс – первый выживший после того, как его так сильно потрепал раанджи. Дело было даже не в глубине и множестве ран, а в ядовитой слюне раанджи, которая способствовала разложению и гниению плоти. По словам Фариза, он видел несколько людей, которые якобы выздоравливали, но меньше чем через год вновь начинали гнить заживо, на этот раз уже со смертельным исходом.

Фариз, много путешествовавший по всем Твёрдым землям, перенимал самые разнообразные способы лечения. Как ни странно, но выздоровлению Лекса способствовало почти то же самое, что едва не погубило его. Порошок из костей раанджи. Его использовали знахари Нуа для лечения самых разных хворей, но в областях, отдалённых от Нуа, его было очень тяжело найти. Фариз использовал его для лечения Лекса, сказав, если Лекс сможет протянуть пару лет после выздоровления, можно сказать, что он выкарабкался окончательно. Наверное.

Сейчас Лекс видел, что Фаризу не удалось полностью изгнать яд из его тела. Где-то внутри него яд медленно разносился по с кровью по организму все эти годы, бессимптомно, ничем не выдавая себя. Следовало принять какие-то меры немедленно, пока процесс едва начался.

Лекс тщательно обработал раны под пристальным взглядом Ани.

– Знакомая картина? – поинтересовался он, – ты видела раньше подобное?

Она кивнула головой.

– Некоторым повезло уйти живым из пасти раанджи только затем, чтобы долго и мучительно гнить. Говорят, что в цитадели мудрецов Нуа знают тысячи способов излечить все известные нам болезни, но лишь один способ излечить то, что происходит сейчас с тобой. И мудрецы Нуа тщательно берегут этот секрет, тем более от иноземцев вроде тебя или меня.

– Разве ты не из Нуа? В тебе есть кровь жителей тех земель.

– Отчасти. Скорее всего, моя мать была шлюхой из Нуа. Маленькие женщины Нуа пользуются популярностью у мужчин. Так или иначе, я ничем не могу тебе помочь.

– Не можешь или не хочешь? – поинтересовался он.

– Разве ты забыл, что если ты отправишься в Бездну, я вновь впаду в полубессознательное состояние?

– На что это похоже?

Ани обратила на него взгляд своих черных глаз и медленно произнесла:

– Ты будто спишь, и видишь сны.

– Хорошие сны? – спросил он и сразу же понял бессмысленность этого вопроса, вспомнив то, как он обошелся с ней в первый же день.

– Не всегда. Но происходящее лишь слегка затрагивает сознание, пребывающее в ожидании того момента, когда оно проснется лишь для того, чтобы кануть в небытиё навсегда. Иногда такое состояние – единственно возможный выход, но я не хочу вновь нырять в это забытье. Несмотря ни на что.

– Тогда я могу тебя обрадовать: я не собираюсь, подыхать в ближайшее время. И даже если я не смогу найти средство против этого, и начну гнить, то буду гнить очень долго.

– Что ты собираешься делать?

– Собираюсь проведать одного очень пронырливого торговца редкими и запрещёнными снадобьями. Ты едешь со мной. Мы отправляемся сегодня, перед закатом.

Лекс и Ани приехали к дому Рашада, торговца пряностями. В вечерний час он уже бывал дома, принимая гостей и посетителей. Лекс без лишних предисловий озвучил свою просьбу. Рашад погладил рукой бороду, будто бы раздумывая, но цепкий взгляд маленьких глаз на круглом лице выдавал хозяина. Он просто думал, какую цену запросить за редкий товар.