Ольга сидела с гордым видом и ждала, когда мамушки начнут жалеть несчастную невесту, сыпать на голову жениха проклятия и уговаривать ее отменить это официальное мероприятие.

– Постой, Ольга, – засуетилась Василиса, не обращая внимания на ее ожидания. – Ты мне непременно должна устроить встречу с этой Еленой Прекрасной! Прямо на свадьбе… Я просто теперь не усну – и где это она у нас такую пластику сделала, чтобы сразу и на тридцать? Да! Мне еще надо спросить, во сколько ей это обошлось! И еще…

– Та-а-а-ак, доченька, – грозно подбоченилась Люся. – А более серьезных причин для истерики у тебя не имеется?! Эгоистка!!! Истеричка!! Ты не подумала, какие у тебя были бы неприятности, если бы меня инсульт сейчас хватил, а?! И что подумает о своей матери твой ребенок?! Представляю, как сейчас краснеет малышка!!! Это же…

Окончательно раскричаться Люсе не позволил звонок в дверь.

Опять на пороге лучился от счастья Таракашин, а за его спиной гордо маячил Гриша.

– А вот и мы-ы-ы! Как договаривались, – радостно оскалился Виктор Борисович. И тут же сделал замечание: – Люсенька, в следующий раз, когда пойдешь мне двери открывать, не делай такую зверскую морду, как будто ты мне не рада…

Таракашин был немного навеселе, без шапки, с лиловым правым ухом, и весь его вид будил не самые радостные чувства. Во взбудораженной Люсиной душе поднялась волна возмущения.

– Гриша, зачем вы приволокли сюда этот нетрезвый продукт? Оставьте его в подъезде, а сами пройдите, – сдерживая себя, проговорила она, вдернула шофера в прихожую и перед самым носом Виктора Борисовича захлопнула дверь. Потом провела гостя в комнату. – Вот, Оленька, познакомься, мой новый друг, Григорий.

Гриша смущенно мялся посреди комнаты, ковырял ногти, но вдруг опомнился, резво достал из кармана смятый листок и принялся с выражением читать:

– Мною, вышеназванным гражданином, проведена очень сильная работа и через дружескую беседу с капитаном Евсеенко было обнаружено следующее! Гражданка Галушкина Валентина Геннадьевна……

Люся ловко подскочила к нему и пришлепнула его рот ладошкой.

– Тю-тю-тю!.. Этот Гриша, он такой… такой неугомонный… – фальшиво улыбаясь, объяснила она дочери. – Оленька, нам непременно нужно пригласить Гришу на свадьбу, я ему обещала. Он мой славный новый друг!

И она сверкнула на гостя кокетливым взглядом – об их истинных отношениях Ольге не нужно знать. Дочь ни о чем не догадалась. Она только удивленно вздернула бровки и хихикнула:

– Мам, ну конечно же! Только почему ты не сказала, что у тебя появился мужчина? Я сегодня же напишу вам пригласительный.

Гриша растаял. Он млел перед красавицей, гордился собой, но не забывал о главном:

– Ага, мне и моей жене Нине Петровне… она изумруды…

– Жене? – крякнула Ольга. – Мама, твой кавалер с женой придет?

Люсенька только дергала плечами, дескать, стоит ли обращать внимание на мелочи? Чего уж там, жена в этом деле вовсе и не помеха.

– Нестандартные у вас отношения… Я… я посажу вас рядом с Игорем и Антоном! Очень замечательные молодые люди. Мам, ты их не знаешь, мы познакомились недавно и собираемся вместе в круиз. Сразу после свадьбы – Игорек, Антошка и я! Мам… Мама, ты не поняла… Мама, я лучше пойду, мы потом созвонимся!.. А вас, Григорий, я приглашаю, непременно напишу вам открытку! С птичками!

Глянув, как быстро съезжаются маменькины брови, Ольга быстренько накинула шубку, нахлобучила шапочку и выскочила из прихожей.

– Оля!! Доченька моя! – дождался-таки открытых дверей Таракашин. – Давай я тебе исполню «Шумел камыш», этот злобный василиск говорил, что ты ее любишь!

– Папа, я тебе скажу по страшному секрету – эту песнь обожает мамочка! – И ветреная девица белой птицей упорхнула из дома.

Василиса выдохнула. Сейчас можно и поговорить. Вот если бы еще Таракашин не вмешивался! Он ловко проскочил в открытую дверь и теперь собирался испортить доклад внештатного помощника – Гриши.

– Виктор Борисович, позвольте я угощу вас рюмочкой, – зачастила она, утаскивая упирающегося гостя на кухню. – Нет уж, вы не упрямьтесь… Не цепляйтесь за косяки, вам понравится… Вот, еще с прошлого года осталось. Наливайте, пейте, а я подготовлю Люсю к вашему романтическому вечеру.

Таракашин не слишком доверял Василисе. Однако она щедро выставила на стол початую бутылку водки, выудила из банки два огурца, и тогда он сдался.

В комнате же Гриша вовсю отрабатывал пригласительный. Высоко задирая голову и поминутно заглядывая в листок, он вещал:

– …Когда закончилась третья бутылка, капитан Евсеенко сдался.

– Господи! Третья бутылка, – тихо охнула Люся. – Это сколько ж он выпил?

– Он выпил одну. А две другие господин Таракашин. Он, так сказать, взялся его разговорить. Так на чем я остановился? Ага! Так вот, из капитана протекла нужная мне информация! Относительно гражданки Галушкиной выяснилось, что она была найдена в машине своего жениха, то есть Митюшкина Михаила Игоревича, с признаками насильственной смерти.

– Ее застрелили? – не выдержала Василиса.

– Вовсе нет, ее удушили. Как выразился пьяный капитан Евсеенко, какая-то сволочь лапами так – ать! И нет девки. Однако ж, как я ни старался выяснить, кто была эта сволочь, капитан Евсеенко сказать категорически отказался. По причине того, что сей факт милиция еще не установила.

– Ага, значит, не нашли еще… – задумчиво проговорила Люся. – А что-нибудь еще выяснить удалось?

Гриша ловко извернулся, шумно почесал спину и замотал головой:

– Ищут. А уж что у них там нарыто, мне Евсеенко сказать не смог. Зато!! Зато… по поводу вашего второго вопроса – относительно гражданина Митюшкина – могу вас порадовать – нашли! Да, его нашли. Мертвым, в районе реки Енисей. И опять же – с признаками насильственной смерти. Ну-ка отгадайте – как его убили?

– Застрелили? – выдохнула Василиса.

– Какая-то сволочь лапами – ать? – с надеждой высказалась Люся.

Но Гриша замотал руками.

– Нет, не ать. Его просто-таки по голове – бздынь! – долбанули чем-то тяжелым, предположительно бутылкой. А потом выкинули в реку. Он от огорчения там и захлебнулся, – печально закончил рассказ Гриша.

– А кто его бздынь, тоже неизвестно? – на всякий случай спросила Люся.

– Абсолютно нет. Мне удалось только выяснить, что завтра состоятся похороны Митюшкина.

В это время из кухни высунулась совершенно пьяная физия Виктора Борисовича.

– Гриня! Черрт пузатый! А почему ты не выяснил, где состоится… похоронное собрание всех желающих? Адрес? Нам непременно нужно принести Митюшкину свою… ик… свои соблез… нованння!

– Адрес мне Евсеенко не дал. Он не помнит, – скуксился Гриша.

– Вррет! – выкрикнул Таракашин. – Он сам!.. Один!.. Хочет собалезнуть… ца!