триумфальным возвращением, а теперь я солдат, участвующий в нем!».

Ледес рассмеялся: «Ну и как ты себя чувствуешь?».

«Отлично!».

«Раньше наша кавалерия была настолько слаба, что ее даже нельзя было использовать в бою. Но отныне наша теонийская кавалерия должна каждый раз становиться героями триумфа!». — амбициозно сказал Ледес, его глаза уставились на другие флаги, кроме флага кавалерии перед ним. Хотя содержимое флага не было видно с тыла, он знал, что на нем был текст, написанный Давосом, слова были: «победа над кавалерией Кротоне с меньшим количеством кавалерии и решение победы в битве», из-за этого достижения Давос поставил кавалерию позади знаменосцев.

Поскольку в триумфальном возвращении участвовало слишком много воинов, площадь Никеи не могла их вместить, что делало ее подверженной несчастным случаям, поэтому после прибытия на площадь марширующим войскам не разрешалось останавливаться. Поэтому, погуляв некоторое время по площади, они затем выходили из города по другой улице к восточным воротам.

Перед сенатским залом, на западной стороне площади, находится помост, на котором государственные деятели торжественно внимали проходящим солдатам.

Амикл, приглашенный наблюдать за церемонией, увидел доблестное и высокодуховное войско, которое аккуратными шагами проходило мимо платформы. И невольно воскликнул: «Я не ожидал, что нам удастся победить властных и высокомерных кротонцев! Это действительно великая победа!» — Он был рад, что сделал правильный выбор, твердо встав на сторону Теонии еще до начала войны.

Его слова одобрили большинство государственных деятелей, но Скамбрас не согласился: «С Давосом победа гарантирована! С ним, как великим архонтом, я никогда не сомневался, что победитель в этой войне будет принадлежать нашему Союзу! Просто я думаю, что мы должны были воспользоваться слабостью Кротоне и полностью разгромить их!».

Немногочисленные турианские государственные деятели согласились, и даже Поллукс сказал: «Давос не учел чувства нас, жителей Турии, в этом вопросе и отпустил кротонцев!».

Как только он это сказал, Скамбрас угрожающе посмотрел на него.

«Архонт Давос поступил правильно!» — Куногелата сурово добавил: «Великий полководец — это тот, кто может привести солдат к победе! Однако настоящий лидер — тот, кто может использовать победу для получения достаточных благ для союза! Если бы война продолжалась, Теония понесла бы большие потери! Это счастье, что у нас есть такой великий архонт, как Давос!».

«Куногелата прав!». — Сказал Корнелиус: «В этой войне архонт Давос не только завоевал много плодородных земель для Теонии, но и сделал так, что влияние Теонии достигло южной части Магна-Грации!».

«Далее — как мы будем управлять и распределять эти новые земли, что заставит нас потратить много времени на обсуждение и решение». — Тридодемос рассмеялся: «Это действительно милое, но тревожное дело!»

Все поняли его и улыбнулись. Государственные деятели сената имели благородный статус и занимались многими делами, но у них не было зарплаты. Поэтому, чтобы повысить их энтузиазм, одновременно завоевать их расположение и стимулировать их интерес к расширению, 《Закон о войне》, который предложил и принял Давос, предусматривает, что земли, выигранные в каждой войне, кроме земли, которая будет выделена новым гражданам, и «выделенной земли», которая будет вознаграждена солдатам-гражданам за их заслуженную службу, каждый из усердно работающих членов сената также получит землю в качестве награды, но она не будет превышать средней площади земли, которую получат солдаты, участвующие в войне. И хотя кажется, что земли в награду не так уж много, при нынешних темпах развития Теонии это определенно составит большую сумму.

Поллукс начал что-то придумывать, а Амиклс стал завидовать.

«Смотрите, вот и наш герой!». — Крик Плесинаса привлек внимание всех, кто вернулся на площадь.

На площади Нике появился Давос, одетый в военное облачение и стоявший на колеснице. Затем он с улыбкой помахал рукой окружающим, что подтолкнуло триумфальное возвращение к кульминации.

Толпа кричала от восторга, дико размахивая руками и выкрикивая имя Давоса. Они даже проигнорировали блокаду охранников на обочине дороги, нарушили правила и ринулись на парад.

Они теснили Давоса и протягивали руки, желая прикоснуться к этому человеку, который спас Турию, дважды победил Кротон и принес славу народу Теонии.

Стражники занервничали и боялись, как бы не случилось несчастного случая.

Однако Давос сохранял спокойное выражение лица и даже вышел из колесницы и поприветствовал людей. Затем он спросил их, понесли ли они какие-либо потери в войне, нужна ли им помощь союза и так далее.

Благодаря этому народ еще больше полюбил своего архонта. Они собрались вокруг него, проводили его на помост и с неохотой удалились.

Затем выступили государственные деятели.

Куногелат первым упрекнул его: «Архонт Давос, ситуация была слишком опасной! Вам следовало остаться в колеснице и подождать, пока стражники проводят вас».

«Какая опасность?». — Давос улыбнулся: «Государственные деятели и народ подобны отцу и детям. Как отцам, им естественно любить своих детей, а детям естественно любить своих отцов. Так как же они могут причинить вред своей семье? Разве я не прав?!».

'Отец и ребенок?!'. — Присутствующие государственные деятели неоднократно смаковали это предложение, они были более или менее шокированы. Позже эти слова были распространены среди общественности, что сильно взволновало людей, и поэтому государственные деятели Сената также получили новый титул — Отцы.

Однако беспокойство Куногелаты не совсем лишнее. Среди людей на площади был тот, кто ненавидит сенат Теонии и архонта Давоса — посланник Локри, Метелоф, хотя он все еще страдает от своей простуды, узнав о шокирующей новости относительно «Союза Теонии, подписавшего соглашение о перемирии с Кротоном и образовавшего союз», заставил его встревожиться и разозлиться. Он ненавидел себя за то, что заболел в такой критический момент, и в то же время он был зол на сенат Теонии.

***

Глава 228

Метелоф считает, что сенат Теонии намеренно затягивал принятие решения и разыгрывал его, когда на самом деле они уже вели мирные переговоры с Кротоном и просто тратили силы на то, чтобы добраться до Турия.

'Как смеет Теония, недавно созданный союз, дурачиться и смотреть свысока на Локри'.

В результате он притащил свое все еще больное тело, чтобы принять участие в триумфальном возвращении. Как посланника Локри, сенат поселил его в гостинице недалеко от зала заседаний сената, а поскольку он уже жил в городе и к тому же был важным гостем, ему, естественно, разрешили посмотреть на триумфальное возвращение.

Первоначально он также хотел в конце встретиться с архонтом Теонии, чтобы выплеснуть свое недовольство и в то же время высказать соответствующие угрозы в адрес Теонии, которая только что заключила союз