3. Кивер Марбо, порубленный ударом сабли — Миранда-ду-Корву, 1811 г.

4, 5, 6. Кивер, сабля, гусарский пояс полковника Марбо, командира 7-го гусарского полка — Ватерлоо, 1815 г.

7. Шарф генерал-лейтенанта Марбо — Африка. 1839–1840 гг.

115

Здесь наряду с древнеримским полководцем Фабием «Кунктатором» («Медлителем») упомянут французский маршал Никола де Катина (1637–1712), военачальник эпохи Людовика XIV, получивший от своих солдат прозвище «Папаша Разум» (Pere lа Pensee). (Прим. ред.)

116

Генерал Ламарк в своих «Мемуарах» рассказывает о том, как ему пришлось выполнить неприятное поручение и сообщить Массене о конфискации его миллионов. Сцена происходила ночью в Актонском дворце. (Прим. франц. ред.)

117

В то время А.И. Чернышев ещё не был графом. Он получил этот титул только в 1826 г. (Прим. ред.)

118

Упомянутый здесь министерский служащий, некий Мишель Мишель, был ещё в 1804 г. завербован в Париже русским дипломатом П.Я. Убри, а в 1811–1812 гг. возглавлял в военном министерстве Франции агентурную группу, в которую, помимо его самого, входили три человека — два мелких чиновника и сторож. Эти лица за плату добывали для флигель-адъютанта полковника А.И. Чернышева секретную информацию в виде составлявшихся каждые 15 дней подробных расписаний наполеоновской армии. Уже после того, как Чернышев 26 февраля 1812 г. покинул Париж, французская полиция выследила и арестовала Мишеля. Уличённый в шпионаже, он был казнён 1 мая 1812 г. по приговору суда. (Прим. ред.)

119

В действительности казнён (причём не расстрелян, а гильотинирован) был только руководитель агентурной группы М. Мишель. Трое его сообщников, приговорённых судом к различным срокам тюремного заключения, вышли на свободу в 1814 г. Сильно преувеличена у Марбо и денежная сумма, полученная Мишелем от Чернышева. Из судебного дела этого чиновника следует, что в 1804–1812 гг. русские за добытые им сведения заплатили ему 20 тысяч франков. (Прим. ред.)

120

Старой Пруссией Марбо называет Восточную Пруссию. (Прим. ред.)

121

У Марбо все описание боя, произошедшего 28 июня 1812 г. при Девялтове и Вилькомире, грешит измышлениями и преувеличениями. В действительности Тульский пехотный полк в нём не участвовал и, соответственно, ни пленных, ни знамени не терял. С русской стороны под Вилькомиром сражался отряд генерал-майора Я.П. Кульнева: 23-й и 24-й егерские, Рижский и Ямбургский драгунские полки, четыре эскадрона Гродненского гусарского полка, четыре сотни казаков и 6 орудий конной артиллерии, а на заключительном этапе в деле принял участие Нежинский драгунский полк из 1-го кавалерийского корпуса. По русским данным, потери этих частей составили 102 человека (65 убитыми и 37 ранеными), однако, вероятно, они являются неполными, поскольку в них не учтены раненые Рижского и Ямбургского драгунских полков (в полковых документах указаны только цифры убитых), а также пропавшие без вести и сдавшиеся в плен. Согласно рапорту маршала Удино, войска авангарда 2-го корпуса Великой армии (5-я лёгкая кавалерийская бригада генерала Кастекса и 8-я пехотная дивизия генерала Вердье), потеряв под Вилькомиром около 50 человек убитыми и ранеными, взяли 240 пленных, но не захватывали у русских ни орудий, ни знамён. (Прим. ред.)

122

Река, на которой расположен этот город, по-немецки называется Дюна, по-русски Двина (или Западная Двина) и по-латышски — Даугава. Русские во времена Российской империи именовали Дюнабург Динабургом, затем он стал Двинском, а ныне носит латышское название Даугавпилс. (Прим. ред.)

123

Кавалерийская атака «по-фуражирски» («en fourageijrs») производилась в разомкнутом, рассыпном строю, на манер казачьей «лавы». (Прим. ред.)

124

Русская конница, напавшая на французов под Друей, у местечка Оникшты, включала в себя 8 эскадронов Гродненского гусарского полка и 4 сотни донского казачьего полка Платова 4-го. Ей противостояли два полка 2-й лёгкой кавалерийской дивизии генерала Себастьяни — 11-й конно-егерский (3 эскадрона), составлявший вместе с 12-м конно-егерским полком 7-ю лёгкую кавалерийскую бригаду генерала Сен-Женьеса, и 10-й польский гусарский (4 эскадрона), выделенный из 16-й бригады лёгкой кавалерии. (Прим. ред.)

125

В бою 15 июля 1812 г. бригадный генерал Жан-Мари-Ноэль Делиль де Фалькон де Сен-Женьес (1761–1835) был ранен и взят в плен корнетом Гродненского гусарского полка И.А. Глебовым. Он стал первым французским генералом, пленённым во время Русской кампании. (Прим. ред.)

126

Так Марбо называет 8-й полк шеволежеров, образованный 18 июня 1811 г. из 2-го полка улан Вислинского легиона. Он состоял из поляков, но был воинской частью французской службы, а потому его не следует путать с 8-м уланским полком армии Великого герцогства Варшавского, также принимавшим участие в Русском походе 1812 года. (Прим. ред.)

127

Имеется в виду Огюст-Жан-Жозеф-Жильбер Амей (1775–1816), барон Империи, полковник 24-го конно-егерского полка с 12 июня 1809 г., бригадный генерал с 21 ноября 1813 г. (Прим. ред.)

128

Русские источники не подтверждают утрату каких-либо знамён при Якубове. Известно, что за всю кампанию 1812 года было потеряно только одно русское знамя (2-го батальона Ревельского пехотного полка), захваченное 19 июля в бою под Экау прусскими драгунами. (Прим. ред.)

129

В книге г-на де Сегюра можно прочесть: «Смерть Кульнева была, — говорит он, — героической. Ядро раздробило ему обе ноги и сбросило его на его собственные пушки. Тогда, видя, что французы приближаются, он сорвал с себя свои ордена и, возмущаясь своим собственным безрассудством, приговорил себя к смерти на месте своего поражения, приказав своим солдатам оставить его». (Прим. авт.) По-видимому, Яков Петрович Кульнев в самом деле скончался достаточно быстро, однако версия его гибели, приведённая в мемуарах Марбо, несомненно, относится к разряду фантазий. Тот факт, что русский военачальник пал от французского ядра, раздробившего ему ноги, определённо подтверждается отечественными источниками, причём, когда это ядро на излёте поразило Кульнева, он не сидел верхом на лошади, а стоял возле одного из орудий, прикрывавших переправу его разбитого отряда через речку Дриссу. Очевидно, смерть генерал-майора, вызванная большой потерей крови, наступила очень скоро. При поспешном и беспорядочном отступлении русских частей от Сивошина к Головчицам тело его, перевозимое на орудийном лафете, свалилось на землю и было на какое-то