– Сначала я должна собрать истории болезни или по крайней мере присутствовать при этом, чтобы своими глазами увидеть, что пропало. Сведения, содержащиеся в них, конфиденциальны, и мне нужно быть уверенной, что все истории снова заняли соответствующие папки.

– А я думал, что вы еще не открыли клинику.

– Так и есть.

– В таком случае откуда взялись истории болезни?

– От доктора Робинсона. Он покинул Боуэн два месяца назад и отослал их мне. Я узнала об этом только после его отъезда. Да, он ненавидел Боуэн, но нельзя же оставлять людей в безвыходном положении! Заявил моему отцу, что жизнь слишком коротка, чтобы прозябать… цитирую: «в Богом забытом захолустье».

– Должно быть, при таком отношении пациенты его обожали.

– Не слишком… и обращались к нему, только если выхода не было. Им было известно его отношение к нашему городу и к ним самим, вернее, к нам. Так вы готовы увидеть передние помещения?

– Разумеется.

Он последовал за ней по коридору за угол, к сестринскому посту за приемным отделением. Стеклянная перегородка, разделявшая оба участка, была разбита вдребезги, и острые осколки усеяли пол. Рядом со шкафчиками для историй болезни зияла пустая оконная рама.

Тео медленно пересек комнату, чтобы получше присмотреться, нагнулся к самому полу и кивнул.

– Осторожнее, не порежьтесь, – предупредила она.

Тео посчитал было, что уже видел самое страшное, но, как ни странно, худшее было впереди. Пост медсестер был просто уничтожен: стойка вырвана из стены и валялась на полу, на горах изорванных папок и бумаг. Обивка стульев тоже была вспорота. Починить мебель не представлялось возможным.

– Слава Богу, что у меня начинается отпуск! – вздохнула Мишель, прерывая размышления Тео.

– На то, чтобы привести это место в порядок, требуется больше двух недель.

– Ничего подобного, – возразила она. – Две мои подруги уже едут из Нового Орлеана. Вместе мы за день рассортируем истории болезни. Они обе медсестры и знают, что куда класть. Ну а потом Джон Поль и отец помогут мне с покраской. Так что времени у меня полно. А вот денег на замену мебели нет.

Она подняла изуродованный стул, прислонила к стене и принялась засовывать ватную набивку обратно.

– Думаю, пока сойдет и скотч.

– Буду счастлив ссудить вам денег! – выпалил Тео и тут же понял, что совершил ошибку. Она взвилась, как ракета, и, судя по выражению лица, страшно оскорбилась. И даже не дала ему времени исправить положение.

– Мне ваши деньги не нужны. Мы здесь, в Боуэие, знаем, как позаботиться о своих. И не ждем, что чужаки нас выручат!

– Это ложная гордость! Я всего лишь пытаюсь…

– Помочь особе, попавшей в затруднительное положение? Не хочу показаться грубой, но вы в самом деле чужак и не понимаете, как важно для нас самим оборудовать клинику.

– Вы спасли мою жизнь, и я только хотел… – Тео осекся при виде ее сведенных бровей. – Вы правы. Я действительно не понимаю, но не собираюсь настаивать. И даже извинюсь. Я не хотел вас обидеть.

Она немного смягчилась.

– Послушайте, вы, конечно, желали мне добра, но это не ваша проблема, а моя. И я сама с ней справлюсь.

Тео, сдаваясь, поднял руки вверх.

– Ладно-ладно, вы сами с ней справитесь. Только скажите, Что говорит начальник полиции? У него есть хоть какая-то версия о том, кто это сделал?

– Еще нет. Но даже если он и поймает тех подростков, что это сотворили, возмещения я все равно не получу. У здешних жителей нет денег. Вы, разумеется, заметили, какие здесь дома. Ни одного особняка. Большинству приходится работать на двух работах, чтобы свести концы с концами.

– Да, но вот это… – Тео кивком указал на приемную, – выглядит хуже некуда.

– Да, не повезло, но я выкарабкаюсь.

– А как насчет страховки?

– Заткнет самые большие дыры, но всех расходов не покроет. Мне пришлось заплатить целое состояние за страховку на случай так называемой преступной небрежности врача, и у меня осталось совсем немного. Чтобы сэкономить, я застраховалась на сущие гроши. – И Мишель, не переводя дыхания, сменила тему:

– Помочь вам внести коробку?

– Нет.

– Можете поставить ее у черного хода и идти по своим делам. Рыба так поздно не клюет, зато пока устроитесь у моего отца.

Она пыталась избавиться от него, причем не слишком деликатно. Очевидно, не представляла, с кем имеет дело. Тео упрямства не занимать, и он уже решил, что с места не двинется.

– Пожалуй, остановлюсь у вас… если не возражаете.

– Почему?

– Вы лучше готовите.

– Пока что у меня не хватает времени готовить.

– Жаль. Пойдемте, я отнесу коробку, и мы отправимся к вам. Я хочу посмотреть на ваш дом, разложить вещи и вылезти из этого костюма.

Он попытался шагнуть к двери, но она преградила дорогу.

– Почему?

– Что «почему»?

Они стояли нос к носу. Он навис над ней, но это, казалось, ничуть ее не смущало.

– Почему вы хотите жить у меня? У отца места больше.

– Да, но вы гораздо красивее. А он в самом деле предложил мне выбирать: его дом или ваш. Я выбираю ваш. Провинциальное гостеприимство и тому подобное… было бы непростительной грубостью выставить меня.

– Вы имеете в виду южное гостеприимство, но все же так и не сказали…

– Позвольте мне обосноваться в вашем доме, выпить чего-нибудь похолоднее, – перебил Тео, – и я выложу все, что думаю об этом безобразии.

Он направился к машине, вынул из багажника коробку, поставил на пол в заднем холле и подождал, пока Мишель выключит свет.

– Мне следовало бы остаться и начать уборку, – нерешительно протянула она.

– Когда приезжают ваши подруги?

– Послезавтра. Тео кивнул.

– А что, если я сначала попрошу своего друга осмотреть помещение?

– Зачем?

– Пусть подтвердит, прав я или ошибаюсь. Сегодня ничего не трогайте, Мишель. А потом мы попросим ваших родственников помочь. Это не займет много времени.

– Но вы приехали сюда ловить рыбу.

– Да, и обязательно поймаю. А теперь – где бы раздобыть холодненького?

Мишель улыбнулась, заперла двери и направилась к машине.

– Купер сказал, что, когда вы звонили, голос был испуганный.

– Я и вправду боялась… даже собственной тени. – Куда девалась сияющая улыбка?.. Девушка даже побледнела, – Знаете, воображение играет со мной весьма неприятные штуки.