— Я напишу тебе.

— Это будет очень мило.

— Ты мне ответишь?

— Конечно.

Больше сказать было нечего. Девушка повернулась, собираясь сесть в дилижанс.

— Минутку, Эмили, — окликнул ее Трэвис.

— Да?

— Поцелуй меня на прощание.

Эмили в ожидании мужа расчесывала волосы. Она вышла замуж за сумасшедшего. И была так счастлива, что все время улыбалась. Любовь и радость переполняли Эмили и неудержимо рвались наружу…

Трэвис стоял у окна отведенной ему комнаты на втором этаже дома Перкинсов и смотрел в темноту. Луна сегодня была особенно красивой, а в небе сверкали мириады звезд. Сверчки пели свою ночную песню, воздух наполнял аромат сосен… Все казалось волшебным…

Роза розового цвета, на длинном стебле, которую Трэвис преподнес Эмили перед брачной церемонией, стояла в вазе на столике возле кровати. Она нежно провела пальцем по шелковистым лепесткам.

Дверь открылась, вошел Трэвис, задвинул щеколду и повернулся к жене. В длинной, до пят белоснежной ночной рубашке, с распущенными волосами, она была прелестна. У него перехватило горло от счастья. Какую красавицу ему удалось пленить!

— Добрый вечер, миссис Клейборн.

Эмили рассмеялась, и Трэвису показалось, что его обдало теплой волной. Он привалился спиной к двери и улыбнулся.

— Не надо волноваться.

— С чего ты взял, что я волнуюсь?

— Ты только что выбросила в окно свою щетку для волос.

Эмили снова рассмеялась.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — смущенно проговорила она.

— А мне уже хорошо.

Он сумел найти самые нужные слова. О, как же она его любит!

Трэвис снял рубашку, бросил ее на спинку стула. Скинул туфли и носки, подошел к ней.

— Ты правда волнуешься, милая.

— Немного. Я знаю, что должно произойти. Но не знаю как.

— Ты хочешь сказать, что еще не изучила этот предмет, — усмехнувшись, мягко сказал он.

— Вот именно. А вот ты, по-моему, изучил.

Он взял у нее из рук розу и медленно обвел полураспустившимся бутоном сначала ее щеку, потом подбородок. Он не отрывал глаз от Эмили, и через несколько секунд все ее страхи словно улетучились.

— Я люблю тебя, Эмили. Только тебя одну, — серьезно сказал Трэвис.

Ему не терпелось обнять ее, он поставил розу обратно в вазу.

— Хочешь, я подробно объясню, что собираюсь делать? По тону она поняла, что муж снова шутит.

— Спасибо большое. Ценю твое предложение, но… лучше покажи, — неожиданно для самой себя смело заявила Эмили.

Он осторожно уложил ее на середину постели и лег сверху, упираясь руками в кровать. Потом заглянул в глаза Эмили, словно впитывая светившуюся в них любовь.

— Я собираюсь изучить тебя, миссис Клейборн. Каждую черточку и каждую клеточку. До чего же мне нравится это словосочетание: миссис Клейборн! А когда закончу изучение… В общем, я надеюсь, что ты останешься довольна. Его взгляд, полный любви и желания, наполнял Эмили предчувствием наслаждения. Будь она уверена, что голос ее не дрогнет, она непременно сказала бы ему, что сейчас не надо беспокоиться: она готова стать его женой в полном смысле слова. Видит Бог, она жаждет этого.

По спине Эмили пробежала сладостная дрожь; когда он уткнулся ей в шею, она обняла Трэвиса и стала нежно гладить. Он решил поначалу предоставить инициативу ей и сразу был вознагражден за это. Эмили ласково теребила его волосы, требовала прекратить шутки и как следует поцеловать ее. Первый же поцелуй подстегнул разгоравшуюся страсть, и когда Трэвис разделся и раздел Эмили, оба они тяжело и прерывисто дышали от возбуждения, с которым уже невозможно было совладать.

Трэвис понимал то, чего еще не понимала сама Эмили, он словно читал веления ее тела. Он продолжал ласкать ее, укрощая собственную страсть. Эмили становилась все покорнее, все горячее в ответных ласках…

Когда наконец они соединились, это было так прекрасно, что Эмили застонала от пронзившей ее сладкой боли и предчувствия высшего блаженства. Всем своим существом она жаждала чего-то неведомого и стремилась достичь этого, отдаваясь ритму движений Трэвиса и отвечая на сильные, но удивительно нежные толчки.

Он почувствовал, как она плотно сжала его внутри, понял, что сейчас наступит кульминация, и сдался. Тело его сотряслось в сладкой судороге. Никогда еще Трэвис не испытывал такого острого наслаждения…

Они долго лежали, сплетя руки и ноги и постепенно приходя в себя.

Взглянув на его удовлетворенное лицо, она едва не рассмеялась, но потом подумала, что сама наверняка выглядит точно так же.

Не выпуская жену из объятий, Трэвис повернулся и лег на спину. Эмили вытянулась рядом, прижавшись к боку мужа и положив руку ему на грудь.

— Ну что, теперь жалеешь, что заставила меня ждать так долго?

— Всего две недели, — с улыбкой ответила Эмили. — Ты знал, что, пока мы целуемся, дилижанс уедет, правда?

— Разумеется, знал, Неужели ты полагала, что я тебе позволю уехать?

— Я так счастлива, что ты меня удержал!

Трэвис довольно засмеялся. Ему снова захотелось поцеловать Эмили. Но он сдержался и, уронив голову на подушку, нарочно громко зевнул.

— Ну и помучила же ты меня! Я просто извелся, ожидая, когда наконец до тебя доберусь.

— Не преувеличивай, — ответила Эмили, с нежностью взирая на него.

* * *

Прошло всего две недели. Да, две недели, которые она не променяла бы на десять лет жизни. Все это время Трэвис вел себя как самый романтичный в мире возлюбленный. Он ухаживал за Эмили самозабвенно, страстно и на удивление галантно. У нее даже не было ни единого повода поспорить с ним или возразить ему. И при этом Трэвис уверял ее, что всего лишь мстит за прежнее ее упрямство и строптивость! Эмили хотелось дать ему время убедиться в том, что именно она должна стать спутницей его жизни. Порой ей казалось, что чувства Трэвиса всего лишь временное увлечение, поскольку он видит в ней только хорошее. Но в один прекрасный вечер Трэвис объяснил ей, как сильно она ошибается, и весело перечислил все до единого ее недостатки, среди которых упрямство занимало далеко не последнее место, что стало для Эмили открытием — она считала свой характер весьма покладистым,..

— Знаешь, что я думаю, Трэвис? Если бы не наш прощальный поцелуй, этой ночи могло и не быть.

Он снова опрокинул ее на спину.

— Я знал, что делаю, — с улыбкой ответил он и, помолчав, добавил: — Я люблю тебя.