тебя, деда. Внук и не помнит толком, но, при вопросе хочешь поехать к деду, отвечает, не задумываясь — ДА. Единственное, о чём думаем порой, так шума и гама будет столько, что ты, деда, на второй день будешь прятаться от всех. Твоей спокойной жизни придёт конец.

— За меня не переживай, Олег. Я уж как-нибудь справлюсь. Это не звери, а детки. Слово услышат и сделают как надо.

— Ой, деда, какой ты наивный. Это точно, что ты не знаешь наших внуков, — захихикала Людмила. — Это два таких непоседы, что перевернут всё с ног на голову, и сами будут ходить по головам. Пока энергию не выплеснут — надо всем прятаться.

— Справлюсь и ещё как. Ты, главное, привези, а сама можешь уезжать. А вот когда приедешь — сама удивишься своим внучатам. Кстати, Олег, они обычные или ДАР есть?

Белый, взглянув на внезапно забеспокоившуюся супругу, улыбнулся и ответил искренне.

— ДАР есть, но он настолько мал, что и не видно. Понимаешь, деда, они совершенно разные. Один к технике тянется. Ему всё бы разобрать и посмотреть как устроено внутри. А младший пока не определился с интересами. Старшего же хотел с сентября посадить за игру. Пусть потихоньку осваивает, а вот у младшего терпения вообще нет. Две минуты и он теряет интерес к любому занятию. Пытаешься чем-то заинтересовать — мимо, зря потрачено время. Может чуть позже что проявится. Пока не торопимся.

— Олежка. Вы, главное, привезите, я уж я, поверьте, справлюсь.

Белый с супругой переглянулись, кивнули и, с улыбками посмотрев на деда, согласились.

— Смотри, Дмитрий Михайлович. Сам напросился. Запомни эту минуту, а то потом будешь говорить, что не было такого, мол, ОНИ, то бишь мы, сами навязали малых детей.

Дед засмеялся, а потом, глянув на сосредоточенное лицо Олега, задал важный вопрос.

— Олег, ты не против, если я буду третьим участником. Позволишь мне?

— Да. Я разрешаю. — Белый потёр виски, словно желая более тщательно сосредоточиться и, сев на корточки напротив медведя, посмотрел тому в глаза.

— «Мишунь, можно тебя погладить? Мы не причиним боль.» — послал свою мысльОлег.

— «САМКА… ДА… ТЫ… НЕТ».

— «Это почему так?»

— «ДРУГУ ПЛОХО… БОЛЬНО».

— Она заболела?

— «ПЛАЧЕТ… Я ПЛАЧУ.»

— «Она нарушила закон. Сделала то, что нельзя простить. Твой «спутник» обязан всё испытать и понять свои ошибки».

— «ТЫ… ХОЛОДНЫЙ…. ОНА… ТАКАЯ КАК Я…

— «Ты хочешь сказать, что маленькая? Ты считаешь, что маленьким ВСЁ можно? И ей и тебе? Ты не прав. Уверен, и тебя мама наказывала, когда ты не делал то, что она велела. Было так?»

— «МАМА КУСАЛА… НЕ БОЛЬНО… НЕДОЛГО… МАМЫ НЕТ… ПЛОХО…

— «Малыш, то, что нет твоей мамы, это и в самом деле плохо, но ты помнишь её уроки и любовь к тебе. Всегда помни о своей маме.»

Кивнув медвежонку, Олег, весь покрытый испариной, с дрожащими руками, прошептал супруге.

— Сядь на коленки и аккуратно погладь мишку. Он не укусит. Только мордашку не трогай — они этого не любят.

Людмила, сев, медленно протянула руку и несмело начала гладить медвежонка. Тот вначале замер, стойко терпел, а потом, бухнувшись сначала на бок, а затем, перевалившись на спину, подставил женщине свой животик, который та и стала гладить с удовольствием, слыша урчание маленького зверя.

— Тяжело, Олег? — заботливо поинтересовался Дмитрий Михайлович. — Смотрю, весь взопрел, аж голова мокрая стала. Раньше у тебя всё проще выходило.

— Увидел сам, что не обманывал тебя, деда. Тяжело стала даваться связь со зверями. Я до конца даже не всегда и понимал, что малыш показывал. У него ведь не как у людей. Картинки эмоциональные, не более. Приходится много раз уточнять правильность понимания.

— Да, Олежик, и в самом деле подустал ты, как я погляжу. Да и не мудрено. Сам взвалил на себя такое. Без выходных и отпусков. Одна боль и страдания. Ладно б взрослые, а то дети. Понимаю тебя и сочувствую. Посколько сейчас контролировал Ваш разговор, могу сказать — ты, в принципе, всё понимал правильно, так что могу добавить одно — тебе необходим длительный отпуск. Ты должен отдохнуть и физически и умственно. Никаких ментальных встрясок, ничего. Кстати, посколько ты сам разрешил, так что не обижайся на мои следущие слова. Девочка, которую ты, в принципе, ни за что обидел, не должна отвечать за твои промахи в обучении. Олег, не её вина, что она залезла к тебе в голову, к тому же, как я понял, вы сейчас чуть ли не самые близкие родственики. Сначала надо было объснить что можно, а что нельзя, и только потом наказывать или обижаться. Так что я, как старший, хочу сделать тебе замечание о недопустимости нарушений уже тобой тех самых правил, которые у тебя «горят в голове» огненными буквами. Ей слишком мало лет. Ты сам вспомни. Сколько ТЕБЕ было, когда без спроса, едва научившись, пытался забраться ко мне в глолову?

— Двадцать три, — кривясь, словно от боли, ответил Олег.

— Именно так. А девочке сейчас — ПЯТЬ лет. Не относись к ней даже не как к взрослому, а даже не к подростку. Она дитя совсем, а ты срываешься, психуешь. Не прав ты, и именно ты.

— Да умом — то понимаю, а вот этим, — и Белый показал на сердце, — увы, нет. Вы словно сговорились. И Люда, а теперь и ты, дружно, в один голос, обвиняете меня, словно заставляя извиняться перед ребёнком за своё поведение.

— Именно так, Олежка, — супруга, которая встала, обняла мужа и поцеловала в щёку. — Ты старше, умнее, мудрее. Поэтому именно ТЫ и должен просить прощения.

— Тяжело мне с Вами, — смущенно опустив глаза, вздохнул Белый. — Все против меня… — И улыбнулся.

- -

Вернувшись в дом, пообедали, а чуть позже, пока Людмила стала мыть посуду, дед позвал на улицу Олега. Сели на лавочке у окна и Дмитрий Михайлович требовательно задал вопрос.

— А теперь расскажи, что случилось около Лосево.

Белый в подробностях рассказла деду о событиях в лесу, о схватке лешего с «лествицей», а так же и о том, как вернул кристалл с личностью Хозяина его соплеменникам. Закончив, посмотрел на своего собеседника. Дед сидел с открытым ртом.

— Это что получается, ты его спас?

— Нет, деда, не его тело, а только слепок сознания. Как понял его самого, а позже и его родственников или друзей, ему на месте то ли вырастят, то ли создадут другое тело. Они говорили абсолютно уверенно. Их этого понял, что такое не в первый раз случается. Главное для них было — иметь сознание существа,