Брайен хотел что-то сказать, но Брукс продолжал:

— Когда мы превратимся в реальную силу, Планправ и его головорезы начнут давить на все кнопки. Заставы на дорогах, запретные зоны, комендантский час, зверства солдат, преступления агонизирующего режима. Люди воочию увидят то, о чем мы пытались говорить им все эти годы. Увидят, каков их мир на самом деле. К нам устремится поток новых людей, а Корпус в панике еще увеличит нажим. Начнется цепная реакция, братья и сестры. Вместо горстки боязливых, болезненных, истощенных и всеми забытых партизан, ведущих безысходную войну в джунглях, в священном неистовстве поднимутся массы людей, становясь нашими братьями и сестрами. Это будет днем нашей полной и окончательной победы!

Брукс внезапно замолчал. В пещере повисла абсолютная тишина, и он почувствовал, что вдохнул силу в этих людей, укрепил их волю к победе. Раздались аплодисменты.

Поднялся Брайен.

— Брат Брукс — один из самых вдохновенных наших ораторов, — сказал он. — Мощь его риторики достойна восхищения. Однако…

— Извини, что перебиваю тебя, брат, — сказала Пойнтон. — Мне кажется, сейчас не подходящее время для полновесных дебатов. Все мы слишком возбуждены. Предлагаю на некоторое время отложить обсуждение вопросов генеральной стратегии, чтобы мы успели все трезво взвесить и обсудить новый круг вопросов с членами ячеек. Но по одному пункту предлагаю принять решение прямо сейчас, — сказала она.

Брайен поджал губы.

— Мне понравилось предложение брата Брукса обернуть военные учения против системы, — продолжала Пойнтон. — Мы уже давно ждали подходящего момента для демонстрации силы. Я не вижу недостатков у предложения брата Брукса. Это прекрасная возможность, рискуя всего лишь незначительным числом бойцов, нанести значительный урон угнетателям. Причем действовать мы будем вдали от наших жилищ и секретных баз, не подвергая их опасности.

В наступившей тишине члены группы вопросительно переглядывались. Один встал.

— Я — за. Надо ударить по ним быстро и сильно. И потом посмотрим, что из этого выйдет.

В поддержку выступили еще двое.

— Все ясно, — холодно сказал Брайен. — Брат Брукс озвучил весьма популярные умонастроения. Нужно внести кое-какие оговорки, но, видимо, действительно пришло время перенести боевые действия в стан врага. Кто голосует за его план?

Все подняли руки.

— Больше чем большинство, — констатировал Брайен. — Снимаю шляпу перед красноречием брата Брукса и присоединяюсь, чтобы сделать решение единогласным. Мы сразу же приступим к разработке детального плана операции. Уже очень поздно, и я предлагаю закончить это совещание. Многим из нас предстоит много километров обратного пути. Многие должны быть к рассвету в определенных местах.

Когда все поднялись и стали прятать оружие, Пойнтон подошла к Бруксу.

— Есть люди, полагающие, что эта небольшая акция придаст тебе авторитет, обладая которым ты можешь пойти слишком далеко, — предостерегла она шепотом.

— Наверное, — безразлично бросил Брукс. — Но мне нет дела до интриг. Мне надо, чтобы в нашей борьбе не было никаких компромиссов. Ни сейчас, ни когда-либо. Вплоть до окончательной победы.

— Ну и дерьмо! — произнес в своей неспешной манере Эрик Пенвит, разглядывая базу отдыха Корпуса в Леггете. — Те же самые бараки, только покрашены в яркие цвета.

— Дерьмо, — согласился Ньянгу. — И в дерьмовом месте. В окрестностях только одна достопримечательность — коллектор канализации.

База отдыха лепилась к склону холма, обращенному к самому большому в Леггете канализационному отстойнику, и действительно очень напоминала бывшие бараки.

Пятеро страйкеров были облачены в летнюю полевую форму цвета хаки. Она состояла из рубашек с короткими рукавами, шорт, носков до колена и черных кожаных сандалий.

— Ладно, молодежь! — сказал Фаул. — Веселитесь! Через неделю увидимся. — Он поспешно спустился по склону холма и, пройдя сквозь калитку совсем не строгого пункта охраны базы, вышел на улицу.

— Плюнул на нас и убежал, — сказал Тон Майлот. — Интересно, чего ради?

Увидев, как бывшего 'раум обнимает хорошенькая молодая женщина, уже заметно беременная, он присвистнул. Рядом с ней стоял мальчик лет двух-трех.

— Вот и ответ на мой вопрос. Счастливчик!

— Интересно, кто она ему? — полюбопытствовал Эрик. — Жена или просто живут вместе?

— Ну, и то и другое солдатам запрещено, по-моему, — сказал Майлот.

— Конечно, запрещено, — подтвердила Энджи. — Не намекнуть ли начальству?

Исказившись в лице, Ньянгу посмотрел на нее.

— Ты что, Рада, хочешь донести на него? Зачем?

— Не знаю. — Она выглядела растерянной. — Ведь он — 'раум.

— Он — один из нас, — нажимал Иоситаро.

— Я просто пошутила, — ответила она.

— Ну и шуточки! — сказал Ньянгу.

— Да иди ты в задницу, и… — Она оборвала фразу. — Забудь об этом, ладно?

Ньянгу ничуть не смягчился, но кивнул, не желая никому портить настроение.

— Если перебранка кончилась, — весело сказал Гарвин, — то позвольте поинтересоваться, есть ли среди нас тот, кто дрожит от желания переночевать на этом постоялом дворе высшего класса? Когда Будда был еще финфом, его кусали здесь самые большие тараканы во Вселенной.

— Разве есть выбор? — не понял Майлот. — Только если вам, тампонам бронированным, платят больше.

— Старики мне подкинули две сотни, — сказал Пенвит. — Уж не чаяли, что я смогу закончить хоть какую-то учебу. Могу кинуть в общий котел, но вряд ли это поможет, если разделить на пятерых.

— То есть это всего лишь вопрос денег, — сказал Янсма. — Можно, я попытаюсь предпринять кое-что в этом направлении?

— Команда поддержки тебе нужна? — спросил Ньянгу.

— Не думаю. — Гарвин выставил вперед ладони. — А ныне, братие и сестрие, пожелайте удачи мне в сердцах ваших, и да пребудут со мною молитвы ваши, ибо направляю стопы под кров немытых язычников во имя услащения наших душ и обретения оными приятственных минут жизни. Брат Пенвит, выбери место, достойное ночлега богатого сукина сына, которым я скоро стану. И встретимся прямо там.

— Классная ночлежка — «Шелбурн», — ответил Эрик. — Рядом с морем.

— Туда я и приду. Где-то ближе к закату. — И, не теряя больше времени, Гарвин направился к калитке.

— Что он задумал? — спросил Пенвит.

— Наш друг отправился, как он выразился бы сам, лукавить с Фортуной, найдя какого-нибудь говнюка с неограниченным, как он бы сказал, количеством оборотных средств.

— У твоего друга неплохо подвешен язык для простого страйкера.

— Твой друг вообще неплох. И не важно, простой он страйкер или не простой, — мечтательно сказата Энджи.