19 марта Л.Д. Троцкого утвердили в должности председателя Высшего военного совета[309]. Перед Красной Армии стояла гигантская по своему масштабу задача – ведение Гражданской войны: первоначально в рамках Советской России, в перспективе – в рамках всего мира[310]. И в марте 1918 года организацию новой армии передоверили главному апологету идеи мировой революции. Новая армия стала настолько необходимой, что Л.Д. Троцкому даже не понадобилось настаивать на новом назначении: он просто дал уговорить себя в Петрограде, где у него были сторонники еще со времен председательства в Петросовете, а затем принял вынужденное предложение Ленина, не способного более терпеть «дискуссионный клуб по военным вопросам»[311].

В личном фонде Льва Троцкого сохранилась копия его прощального послания к Петроградскому военно-революционному комиссариату – одному из органов, работавших параллельно Петроградскому ЧК в первые месяцы ее существования:

Уже после оформления Высшего военного совета (коллегии) Ленину, Свердлову и Троцкому пришлось отстаивать «новый курс» на IV Всероссийском съезде Советов, созванном по инициативе ПЛСР и состоявшемся 14–16 марта 1918 года. Левые эсеры (и, соответственно, большинство членов коллегии Наркомвоена) одержали формальную победу над сторонниками курса на скорейшее строительство массовой регулярной Красной Армии: декларировалось создание и повышение обороноспособности страны «на началах социалистической милиции» и всеобщего военного обучения. Над большевистской властью в Красной Армии нависла угроза левоэсеровской «опасности» (выражение Николая Крыленко).

18 марта на заседании ЦК РКП(б) выступил с докладом Я.М. Свердлов. Доклад был связан с решением ЦК ПЛСР о выходе наркомов – левых эсеров из СНК в знак протеста против заключения Брестского мира. По итогам обсуждения в большевистском ЦК из состава Высшего военного совета был выведен левый эсер П.П. Прошьян[313]. Этот момент крайне важен: 19 марта 1918 года ЦК ПЛСР опубликовал специальное разъяснение левоэсеровского ЦК по поводу своего постановления о выходе членов ПЛСР из СНК. ЦК ПЛСР «настоятельно» разъяснил, что «означенное решение не распространяется ни на коллегии при комиссариатах, ни на организации местной советской власти, члены коих обязаны оставаться на своих местах»[314]. И действительно, как заметили составители сборника «Левые эсеры и ВЧК», выход левых эсеров из СНК был «политически беспроигрышным шагом», так как ПЛСР «осталась во ВЦИК, коллегиях наркоматов и ВЧК, в местных советах»[315]. А вот из Высшего военного совета большевики, воспользовавшись демонстративным решением ЦК ПЛСР, вывели левоэсеровского комиссара. Это свидетельствует о том, что целью левых эсеров, делегировавших в Высший военный совет члена своего ЦК, был политический контроль ПЛСР над строительством армии, а большевики хотели единоличного контроля над армией.

Теперь в составе Высшего военного совета остались только военный руководитель Совета (формально лишь военный специалист, но фактически – как брат управляющего делами СНК – человек близкий партийному руководству) и один из лидеров большевистской партии. Формально Высшему военному совету был необходим еще один политический комиссар. После решения левых эсеров о выходе из СНК политический контроль в Высший военный совет могли осуществлять только большевики.

19 марта Троцкий стал председателем Высшего военного совета и по совместительству – наркомом по военным делам[316]. Выбор Троцкого не был случаен: во главе всего дела обороны Советской республики теперь стоял один из лидеров партии большевиков (что было своеобразным оформлением роста значения военного ведомства). Бывший лидер «межрайонки» и председатель Петросовета, обладавший властными амбициями и умевший их реализовывать; полиглот и блестящий оратор Троцкий как никто другой подходил к должности председателя Высшего военного совета – органа, идею создания которого Троцкий в своих воспоминаниях «почему-то» приписал себе[317].

Партийный лидер во главе военного ведомства, представляется уступкой коллегии Наркомвоена, по заявлению Крыленко, пусть и наделенного «диктаторскими полномочиями», но непременно «своего партийного товарища»[318]. Представляется интересным, что, с точки зрения полемики, у членов Наркомвоена был на руках «козырь»: военкомат Петроградской трудовой коммуны свидетельствует, что Троцкий первоначально «энергично» придерживался точки зрения, что «военная власть, дело формирования, снабжения армии и распоряжение всеми военными силами в мирное время должны всецело находиться в руках Совдепов»[319].