Раш повернулся к парнишке, который стоял около музыкального центра, перебирая диски, и показал ему большой палец.

Подняв вверх банку с пивом, он начал подпевать, пытаясь перекричать колонки:

«Я не состарюсь никогда, в крови — огонь, а не вода

А не по нраву я кому-то — мне плевать.

Колеса есть, и есть друзья, горячий ветер и гроза

Пока не сдохнем, по дороге будем гнать!»

Кто-то откровенно хохотал, другие так-же начали подпевать.

Раш смеялся, явно чувствуя себя комфортно. Переговариваясь с мужчинами, позволял тискать себя подходившим поздороваться девушкам в микроскопических купальниках, оголяющих тело почти на сто процентов. При этом не забывая обнимать их в ответ.

Когда вокалист затянул припев, все вновь начали подвывать:

«Пробил час — не остановишь нас.

Свыше контролю не бывать.

Делай то, что по душе

На своем стальном коне.

Мы здесь, чтоб полночь

Взорвать!»

Видимо это и есть настоящий Раш. Вся его жизнь — подобного рода тусовки, а еще в дополнение — опасные гонки, сомнительные компании, и женщины, тоже, скорее всего, сомнительные.

Как долго Кейт находится рядом с ним, терпя подобное и оставаясь лишь «девушкой на одну ночь» или максимум — временной подружкой?

Получится ли у меня смириться с подобного рода отношением, а главное, смогу ли занять более прочное место в сердце этого «вольного байкера»?

И нужно ли мне вообще все это?

Я не представляла себя в мире Раша, но внутренний голос упорно нашептывал, что попытаться все же стоит. И я уже знала, что прислушаюсь к нему.

Но, помимо всех этих вопросов, существовал еще один, немаловажный, а может и самый важный из всех — захочет ли Раш вообще видеть меня рядом?

Кто я для него: мимолетное увлечение на пару недель, ночей или нечто большее?

Это еще предстояло выяснить.

Продолжая смеяться, Раш толкнул одного верзилу прямо в бассейн, вызвав приступ хохота у всех присутствующих. Попрощавшись, он двинулся в мою сторону.

Мы с моими новыми «подружками» как по команде отвернулись от бассейна, делая вид, что не пялились все это время на шоу, устроенное мужчинами.

Та, что была неразлучна с телефоном, усмехнулась и выдала фразу, которая и так уже витала в воздухе:

— Сегодня на его байке ты, но завтра будет другая. Поверь, мы это видим постоянно. Удачи, крошка.

Мне нечего было ответить, но до чертиков захотелось расцарапать ей лицо или, на крайний случай, вцепиться в волосы. Этим стервам все же удалось задеть меня, и не последнюю роль в этом сыграл сам Раш.

Все же «щелкнув» меня, сидящую с кислой миной на байке, девицы двинулись прочь.

— Проблемы? — Раш проводил моих собеседниц пристальным взглядом.

— Абсолютно никаких, — я проглотила комок в горле, изо всех сил стараясь не заплакать. Но, черт, как же было обидно!

— Да? А мне показалось…

— Тебе показалось. Мы остаемся тут или уезжаем?

Раш коротко кивнул, давая понять, что больше не намерен приставать с расспросами, и, протянув мне шлем, пробормотал:

— Погнали.

Дорога до дома оказалась на удивление короткой. Я и не думала, что мы находились так близко от Бруклина.

Заглушив мотор, Раш помог мне снять шлем, потом открыл своими ключами входную дверь салона и в абсолютной тишине запер ее, когда я вошла.

Свет зажигать не хотелось, хватало освещения уличных фонарей, которые расчертили комнату на светлые и темные полосы, будто готовили поле для шахматной партии.

Мой взгляд упал на кожаный диван, тот самый, на котором Раш нашел меня спящую в первый день работы в тату-салоне.

Как же он меня тогда напугал…

— Ну, начинай, — вырывает меня из воспоминаний негромкий голос Раша.

— Что начинать?

— Ну, не знаю, скандал или истерику. С чего решила начать, тебе виднее.

— Знаешь что… — Я резко развернулась, пытаясь рассмотреть в полутьме его лицо, а потом вдруг осеклась, понимая, что уже ни о чем не хочу разговаривать. — Пойду-ка я спать.

Вся моя решимость и воинственный настрой куда-то пропали. Все те едкие фразы, что я придумывала по дороге домой, вылетели из головы. Вдруг навалилась усталость и какая-то детская, совсем нелепая, но от этого не менее горькая обида. Будто мне пообещали подарок, но взамен лишь насыпали в рождественский носок золы1.

И откуда-то, так не вовремя, вновь подступили предательские слезы.

Понимая, что только сцены со слезами мне не хватало для полного счастья, я поспешила к лестнице на второй этаж.

Но Раш не дал мне пройти и двух шагов, взял за руку и осторожно притянул к себе.

— Тише, тише… Обиделась? — Прошептал, обняв за плечи, не позволяя вырваться.

— Нет, просто поняла, с кем имею дело, — пробормотала в его футболку, не желая поднимать головы и смотреть в глаза.

— Ну наконец-то. На это и был расчет.

О, как же меня разозлил его покровительственный тон!

Понимая, к чему он ведет, я вспылила, решив высказать все в лицо:

— Слушай, если ты сейчас начнешь мне рассказывать, что ты слишком взрослый и плохой или что я ещё маленькая…

— Я похож на идиота? О нет, конфетка, пока ты настолько глупа, чтобы оставаться со мной, я не отпущу тебя ни за что. Ясно?

— Ясно… — ответила на автомате, немного опешив. Не одна я умею говорить напрямую. Видимо, сегодня Раш решил устроить ночь откровенных признаний.

— Ну вот и хорошо, а теперь — спать, — мужчина отстранился и достал ключи из заднего кармана джинсов.

— Спать?

— Спать, спать. Детское время уже давно закончилось.

— А… Ну понятно. А у взрослых жизнь только начинается, да? — произнесла, злясь на то, сколько обиды прозвучало в моем голосе, а ведь хотелось, чтобы фраза сочилась сарказмом.

— А взрослые пошли пахать в ночную. Спи, конфетка, пока разрешаю.

Я вопросительно вскинула брови, и Раш тут же поспешил объяснить:

— А то скоро я тебе выспаться не дам.

Дверь закрылась, а я все еще стояла, не до конца понимая, что только что произошло.

Схватив в руки телефон быстро напечатала:

«Скоро — это когда? Можно было и поконкретнее.»

Ответа не последовало, но за дверью было тихо, из чего следовало, Раш все еще там и не завел мотоцикл. Хороший знак.

Через пару секунд пришел ответ: