были в окладах. Выше шел деисусный ряд с иконами всех двенадцати апостолов. Над ним располагался праздничный ряд с иконами двунадесятых праздников, а еще выше – пророческий и праотеческий ряды. Кроме иконостаса в певческой имелись одно медное паникадило, 10 жестяных лампад, 13 старопечатных книг. Убранство трапезной было более скромным и ограничивалось 13 иконами.

Вместе с тем, бережно сохраняя традиции древнерусского зодчества, староверы создали новый тип построек. «Как это ни покажется странным, именно в условиях гонений происходит становление новых, собственно старообрядческих черт построек. Сформировались такие типы строений, как старообрядческий молитвенный дом, старообрядческая моленная. Именно здесь складываются особенности интерьера старообрядческих церквей, его насыщенность информацией, обилие икон. В условиях гонений сформировались и собственно старообрядческие типы построек: часовня-церковь и церковь без возможности служения литургии старообрядцев-беспоповцев»[74]. Характерной особенностью храмовой архитектуры выговских часовен (а впоследствии это будет характерно для храмов всех беспоповских согласий) становится отсутствие апсидной части (т.е. алтарного выступа) – из-за отсутствия алтарей. По сути, беспоповские храмы – это не церкви в строгом смысле слова, а часовни (иногда весьма внушительных размеров), хотя сами беспоповцы предпочитают другое название – «моленная». «Основной задачей старообрядческой моленной, помимо богослужебной, стала учительная и вероисповедная. Поэтому в интерьере моленной очень большую роль начинают играть текст, знак, информация. Отсюда – обилие в старообрядческих моленных икон, их небольшой масштаб и расположение, также на стенах моленных присутствовал и учительный лубок, в интерьер многих старообрядческих моленных добавились места для сидения»[75]. (Во время чтения поучений на достаточно продолжительной службе разрешалось сидеть.)

Архитектурные особенности старообрядческих храмов во многом связаны с отношением к старообрядчеству правительства. В течение долгого времени (с начала XVIII века и вплоть до 80-х годов XIX века) в различных частях Российской империи было разрешено возведение храмовых сооружений без «оказательства», т.е. без внешних признаков храма – без купола, креста и колокольни. Часто такой храм представлял собой обычную бревенчатую избу, крытую соломой и разделенную на две части (в одной живет наставник, в другой – совершается богослужение), к которой после законодательных актов 1883 и 1905 годов пристраивалась главка с крестом и колокольня. Фактически первой такой старообрядческой моленной явилось «сушило» (сарай для сена) во дворе московского дома протопопа Иоанна Неронова, куда 13 августа 1653 года вынужден был удалиться вместе со своей паствой изгнанный из церкви попами-новолюбцами протопоп Аввакум. «Ибо в иную пору, – говорил огнепальный протопоп, – и конюшня лучше церкви бывает».

Как уже говорилось выше, в конце XVII века многие зажиточные московские люди стали устраивать в своих домах частные моленные, уставленные древними образами. Царь Феодор Алексеевич писал в 1681 году в своем послании к Собору, что многие, оставив церковь, заводят в своих домах «молебища», а на «святую Церковь» «износят страшныя хулы, чего потонку и исписати не возможно». Также достаточно активно использовались для проповеди старой веры многочисленные часовни, разбросанные по всей Москве. «Это были небольшие помещения, вроде палаток. В них ставилось несколько икон и постоянно находился священник для пения молебнов. С открытием раскола, когда многие такие священники перешли на сторону церковных противников, часовни обратились в места публичной староверческой проповеди. В этих часовнях, по словам Феодора Алексеевича, в праздничные дни – „собирался многой народ, оставя святую Церковь и в ней совершаемую божественную тайну“»[76].

Во второй половине XVIII века, в течение непродолжительного периода религиозной терпимости, в некоторых городах были возведены первые каменные старообрядческие храмы. Прежде всего, это архитектурные комплексы Преображенского и Рогожского кладбищ в Москве.

Комплекс Преображенского кладбища (Преображенского богаделенного дома), основанного в 1771 году староверами-федосеевцами, является уникальным памятником архитектуры и культуры старообрядчества. По своему пространственному замыслу комплекс Преображенского монастыря копировал Выговское поморское общежительство, разделяясь на северный (мужской) и южный (женский) монастыри. 25 октября 1792 года московский главнокомандующий А. Прозоровский доносил Екатерине II: «Близ Преображенской заставы, в самом Камерколлежском валу, находится часовня, для которой вал сей заровняли, чтоб более дать место погосту. Сия часовня каменная представляет наружность церкви, около оной довольно каменного жилого строения, в котором они (беспоповцы) содержат богадельню более 1000 человек».

Здания богаделен и часовен Преображенского кладбища были воздвигнуты из кирпича заводов его основателя И. А. Кавылина, причем Илье Алексеевичу удалось привлечь для строительства таких известных русских архитекторов, как В. И. Баженов и Ф. К. Соколов. Сохранившийся до наших дней комплекс зданий «Преображенского кремля», в основном, был выстроен в 1784—1811 года по проекту Ф. К. Соколова. В 1784 году была построена соборная часовня во имя Успения Пресвятой Богородицы, в 1805—1808 годах – надвратная Крестовоздвиженская часовня на мужской половине. В 1805 году на женском дворе появилось шесть каменных корпусов с моленными: Покровской, Всемилостивого Спаса, Преображенской (над вратами), Богоявленской (и преподобного Зотика) в больничных палатах, Успенской (а также Иоанна Богослова и Николы Чудотворца) и Ильинской. В 1811 году было закончено строительство Крестовоздвиженской часовни на женской половине. Палаты были обнесены белыми кирпичными стенами с зубчатыми башнями по углам, напоминавшими стены главной русской святыни – Московского Кремля.

Архитектурная стилистика Преображенского богаделенного дома представляет собой весьма самобытное явление: Успенский храм и кладбищенская часовня выполнены в стиле неоготики екатерининской эпохи; стилистика пятиглавой надвратной часовни на мужской половине ближе к русскому зодчеству XVII века, а Крестовоздвиженская соборная моленная – типичный образец московского барокко XIX века. Особенностью архитектуры комплекса является различие в подходе к стилистике бытовых строений и сакральных. «В бытовых строениях характерно подчеркивание существования во всех каменных палатах моленных, не только декором, но и планировочно. Для сакральных – подчеркнутая преемственность с древнерусской архитектурой, выраженная зачастую декоративными средствами без соотнесения со структурой здания»[77]. В декоре построек мужской половины и Крестовоздвиженской моленной можно проследить общие черты. Это стилизованная форма шатра, а также форма кокошника. Шатер и кокошник в том или ином виде (обрамление окон, декоративное продолжение карниза и т.д.) встречаются в декоративном убранстве всех сакральных построек. По всей вероятности, изображение шатра должно было напоминать о запрещенных Никоном шатровых завершениях древнерусских храмов.

Для украшения моленных изнутри использовались только древлеписанные, дораскольные иконы. В храмах Преображенского кладбища стараниями Ковылина была собрана огромная коллекция редчайших древних икон, которые до сего дня не перестают удивлять знатоков и искусствоведов. Старинные иконы и утварь он скупал повсюду, где только мог, в том числе и в новообрядческих монастырях и церквах, стремившихся избавиться от «сомнительных» старых образов и обзавестись иконами, написанными в новой «итальянской» манере. В 1802 году через Министерство внутренних дел Ковылину удалось приобрести идущий на слом храм Сретения в Кремле (XVI век) вместе со всеми старинными иконами и убранством. В 1806 году, когда началась перестройка Потешного дворца царя Алексея Михайловича в Кремле, Ковылин купил парадные резные ворота дворца, украшенные белокаменными изображениями львов. Эти ворота были перевезены на Преображенку и установлены при входе в женскую обитель. После революции 1917 года ворота были разобраны и перевезены в Коломенское.

Стены внутри соборной часовни, лишенные каких-либо росписей, сначала были украшены старинными иконами в драгоценных окладах, пожертвованными членами общины. Но и такого благолепия показалось недостаточно. Староверам хотелось, чтобы их моленная напоминала настоящий дораскольный православный храм с высоким древнерусским иконостасом в несколько рядов, что со временем и было сделано.

Постепенно складывался храмовый комплекс на Рогожском кладбище – духовном центре московских старообрядцев-беглопоповцев. Построенная ими в 1771 году первая деревянная часовня во имя Чудотворца Николы уже в 1776 году была перестроена в пятиглавый каменный храм. В 1790 году началось возведение огромной летней церкви во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Проект первоначально был заказан архитектору М. Ф. Казакову, однако впоследствии старообрядцы заменили его планом, снятым ими с церкви Рожества Богородицы в Бутырской слободе. По обширности ему не было равного в Москве, однако петербургский митрополит Гавриил донес императрице Екатерине II о постройке храма, утверждая, что старообрядцы – народ опасный и что они своей постройкой большого храма «унижают господствующую церковь». В результате началось расследование, и храм разрешили достроить только в урезанном виде. Вместо пяти глав