«Ночные полицейские» убедительно доказывали всякий раз, что сопротивление не только бесполезно, но и приводит к ощутимому физическому и моральному ущербу. Полицейские при этом абсолютно не церемонились с моряками. Иногда складывалось впечатление, что ведут они себя так, словно захватчики на оккупированной территории. Команду, по сути, принуждали к крайне жесткому и точному повиновению, не терпелось даже малейшего проявления вольнодумства или тем более действий, которые противоречат «Ночной полиции».

Николаев подумал, что подобное отношение, скорее характерное для крайне тоталитарных режимов, выглядит весьма удручающе, когда они еще даже не подошли к Африке, а находятся пусть и в открытом океане, но почти напротив просвещенной Европы. «Ночная полиция», похоже, оттуда…

Сергей Петрович стоял на палубе, когда с мостика спустился командир «ночных полицейских» и уже более доброжелательно сказал:

— На вашем судне ничего не нашли.

Николаев возмущенно вскинул взгляд.

— И это все, что вы мне можете сказать?

— Не кипятитесь, капитан. Это наша работа.

— Работа?! А как быть с физическим и, совершенно определенно, моральным ущербом? На какую работу это списать?

— Это ваши проблемы, капитан. Ваших людей с самого начала предупредили, что не нужно сопротивляться тем, кто стоит на защите международного права.

Командир «Ночной полиции» повернулся, давая понять, что разговор подошел к концу. Он двинулся к спущенному с сухогруза трапу. За ним — и его команда.

Николаев поймал себя на мысли, что «Ночная полиция», точнее ее штурмовая группа, высадившаяся ночью на «Морскую звезду», составляет не более десяти человек. «Но как же они ловко нейтрализовали практически всю нашу охрану, — размышлял Николаев. — И причем настолько ловко, что вся остальная команда даже толкового сопротивления оказать не успела. Отдельные индивиды пытались, конечно, вступить в неравный поединок, но добром это не кончилось. Точнее — очень плохо все закончилось». И вслух произнес:

— О чем же это говорит?

И сам себе ответил:

— Да ни о чем. Просто хороший и наглядный урок.

«Ночная полиция» тем временем погрузилась на моторные лодки и специальный катер, которые стояли у борта сухогруза. И через мгновение, вспенив за кормой белые буруны океанской воды, суда быстро стали двигаться в сторону европейского берега. Николаев в это время стоял на мостике и наблюдал за удаляющимися судами. На мостик заглянул боцман — Игнат Семенович Раделко.

— Разрешите?

— Заходи, Игнат Семенович. С чем пожаловал?

— Приборку почти закончили. Порядок практически везде навели. Только в трюме почти работы не было.

— Это почему?

Боцман улыбнулся. На его лице с большими усами улыбка изначально выглядела лукаво.

— Там же сибирская лиственница, которая уложена по специальной технологии. «Ночные полицейские» все там излазили — вдоль и поперек. Искали нелегальный груз. Но так и не смогли сдвинуть лиственницу с места. И ничего не нашли.

— Как же найти, если мы ничего не везем?

— Им это, Сергей Петрович, не объяснишь!

— Да уж, это точно!

— Некоторые пытались объяснить. Сейчас наши врачи им помощь оказывают. Кстати, как у Виктора Васильевича здоровье?

— Сердце у Куприянова прихватило. От волнения.

— Да уж, таких встреч в открытом море врагу не пожелаешь. Разрешите идти?!

— Иди, Игнат Семенович! Завершай приборку, и потом уже доложишь окончательно!

— Есть! — Боцман повернулся и вышел из рубки. Затем спустился по трапу на палубу и направился к группе моряков, которые ожесточенно драили металлическую поверхность особыми, «морскими» швабрами. Словно хотели избавиться даже от самых мельчайших следов, оставленных за эти сутки на судне «Ночной полицией»…

Густас утонул уже в первом поцелуе с Агнией. Девушка была просто восхитительна, обворожительна, замечательна. «Чаровница», — подумал Густас и вновь погрузился в сладостно безумные объятия страсти…

И совсем не заметил, как Агния, когда выходила в душ, легким, совершенно незаметным движением вставила в ноутбук Густаса тонкую флэшку.

Пока люди были увлечены одним из самых замечательных занятий на свете, в полной мере отражающим противоречивую человеческую сущность, на флэшке запустилась и плавно перетекла в компьютер особая, довольно долгое время разрабатывавшаяся в специальном отделе Службы внешней разведки программа. Достаточно было ей попасть в компьютер, как она незамедлительно скачивала всю находившуюся на жестком диске информацию. Для этого даже не нужно нажимать на кнопку «копировать». Программа представляла собой очень тонкий продукт компьютерной мысли. Сейчас она тихо и незаметно работала, скачивая данные из компьютера Густаса. В том числе и совершенно секретную информацию.

Утро наступило, как это всегда случается при романтических встречах, совершенно неожиданно. Густас еще раз с удовольствием поцеловал Агнию и отправился в душ. Девушка тоже легко выпорхнула из кровати и пробежала по спальне. Вышла в кабинет. Там подошла к рабочему столу Густаса и ненадолго — буквально на доли секунды — задержалась возле него. Флэшка из ноутбука перекочевала в карман халатика. Агния улыбнулась и направилась на кухню. Там достала из большого, весьма объемного холодильника апельсиновый сок. Взяла высокий узкий стакан и аккуратно наполнила его до половины. Сделала небольшой глоток и зажмурилась от удовольствия. Агния очень любила апельсиновый сок, но сейчас приятные ощущения от любимого напитка смешивались с хорошими эмоциями по поводу хорошо проделанной работы.

Густас вышел из душа. Притянул Агнию к себе:

— Спасибо тебе, дорогая Агния!

— Не за что. Мне тоже очень понравилось…

— Я тебе еще как-нибудь позвоню. Не возражаешь?

— Абсолютно не возражаю. Даже рада буду…

— Ну, тогда договорились.

— Договорились.

Агния уже оделась и теперь восторженно смотрела на Густаса.

— Мне нужно идти. А то скоро соседка придет после ночной смены. Как говорится, тогда могут начаться ненужные абсолютно расспросы. Девушки ведь знаешь какие у нас ревнивые. И поэтому — очень любопытные.

Густас лениво махнул рукой:

— Иди, конечно. Но я буду скучать.

— Я тоже. Очень.

— Обманываешь?

— Совсем нет. Правду говорю.

— Ага, поверить женщине — значит проиграть!

— Ты, оказывается, шовинист?

— Абсолютно нет. Просто не всегда верю женщинам.

— А почему?

— Уж очень они коварны и хитры. Это правда.