Либби сделала глоток из своего стакана и состроила гримасу.

— Я тут на днях собиралась броситься под поезд.

— Под какой еще поезд?

— Такой, с паровозом.

— Почему?

— Потому что это ближе всего.

— Тебе бы пришлось дождаться зимнего расписания. Все эти туристические штуки такие непредсказуемые. Я вот недавно думала уйти в морскую пучину. Море-то всегда на месте.

— Тебе незачем уходить в морскую пучину. Ты известная писательница.

— Многие писатели топятся. И к тому же я не известная.

— Ну здесь у нас — известная.

— Так это ведь маленький городок. В маленьких городках все известные.

Я посмотрела по сторонам. В одном углу Рег раскинул руки, показывая размер чего-то большого. Рег терпеть не мог чаек и работал над прибором, который помог бы от них избавляться. Сейчас он беседовал с Джони, известным своими устрицами, и Робом, известным своими регулярными победами в одном из конкурсов регаты — в том, где надо было самому построить плот и перебраться на нем через реку. Тим устроился один в другом углу с пинтой «Гиннесса» и книжкой. Он пока ничем известен не был. Либби была известна своими вязаными шалями, носками и одеялами, которыми торговала у себя в кулинарии наряду с вареньем и джемом, сваренными мною, и скульптурами из выброшенных на берег кусков древесины, сделанными матерью Боба. Одно время она думала продавать еще и свитера с шапками, которые вязал Марк, но потом решила, что это послужило бы поводом для лишних вопросов со стороны Боба. Я могла бы быть известна своими книгами, но никто здесь не стал бы притворяться, что это так. При встрече жители города всегда спрашивали меня, когда же я снова сварю варенье из ревеня.

— В море было бы мокро и холодно, — заметила Либби.

— Я знаю. Я тоже так подумала. А под поездом — шумно и грязно. С чего ты решила бросаться туда? Это не самое веселое занятие.

— Я такого натворила, — сказала она, зажмурившись. — С Марком все кончено. Во всяком случае, вчера я так решила. И что теперь? Только смерть.

— Господи, Либби. Черт. Я думала, ты шутишь…

— Но он все равно придет к нам обедать на следующей неделе. Долгая история. И с машиной я в таком дерьме.

— Почему?

— Вчера опять приходил полицейский и сказал, что женщина из отеля «Роял Касл» сообщила, будто в воскресенье вечером видела, как кто-то столкнул машину в реку. Она тогда была без очков, поэтому видела все не очень отчетливо. Потом он сказал, что большинство машин не всплывает, а те, что всплывают, обычно оказываются жертвами собственных хозяев: люди сталкивают их в воду, чтобы получить страховку. Ха-ха! Как мы все смеялись: приходит же кому-то в голову такое! Я сказала полицейскому, что моя машина была слишком хорошей, чтобы сталкивать ее в воду, да и деньги от страховой мне не нужны, а потом угостила его печеньем. Но если она все-таки всплывет, я пропала.

— Да почему? Ведь все думают, что это дело рук мальчишек!

— Ага. Но, оказывается, полиция Девона и Корнуолла как раз сейчас испытывает новый метод снятия отпечатков пальцев с предметов, побывавших в воде. Все тесты этого метода прошли на ура. Полицейский сказал, мол, это ведь так здорово: если машина всплывет, они смогут определить, сколько человек ее толкало, и, возможно, даже узнать, кто именно это сделал. Я сказала, что это и в самом деле звучит круто — надо же, до чего дошла техника, — а сама чуть не терла от ужаса.

— Я уверена, что она не всплывет. А если даже всплывет, их метод наверняка не сработает. Просто настаивай на своей версии. Ну а что произошло с Марком?

— Там тоже все из-за машины. Ну в каком-то смысле. И еще из-за кольца. Мы поссорились.

Марк долго копил деньги, а потом подарил Либби на Рождество серебряное кольцо с черным перламутром, которое она почти не носила. Либби сама покупала себе украшения, но кольца — никогда, поэтому знала, что Боб может что-нибудь заподозрить, если увидит новое кольцо у нее на руке. Вот она и оставила его в пляжном домике, планируя надевать только во время встреч с Марком. Кончилось же все тем, что в одну прекрасную грозовую ночь Марк выбросил кольцо в реку. Случилось это после того, как он привез кольцо в Дартмут, решив, что Либби забыла его в домике случайно.

— Ты думаешь, мне надо было уйти от Боба? — спросила Либби.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Марк сказал, что надо было уйти. Вместо того чтобы…

— Сталкивать машину?

— Да. — Либби нахмурилась. — Что там была за притча про лошадей?

— Про лошадей? А, про благословение и несчастье.

— Да, точно! Расскажи еще раз. По-моему, она пригодилась бы мне сейчас, а я забыла, как там было дело.

— Ладно. Это притча о двух китайцах — отце и сыне — и об их лучшей лошади. Лошадь ни с того ни с сего убегает и прибивается к кочевникам, которые живут за границей. Сын очень опечален пропажей лошади, а отец говорит ему: «Почему ты так уверен в том, что это не благословение?» Несколько месяцев спустя лошадь возвращается с прекрасным кочевым жеребцом. Сын вне себя от восторга, а отец говорит ему: «Почему ты так уверен в том, что это не несчастье?» Сын радуется, катаясь на новом коне, но однажды падает с него и ломает себе ногу. Все жалеют юношу, а отец говорит ему, как и следовало ожидать: «Почему ты так уверен, что это не благословение?» Вскоре на их край нападают кочевники, и все молодые люди идут в бой. Кочевники убивают почти всех мужчин, а сын остается в живых, потому что из-за хромоты не участвует в битве. И вот они с отцом продолжают жить дальше и заботиться друг о друге.

— Ну и занудный же у парня был отец, умереть можно! — подытожила Либби.

— Не говори! — рассмеялась я в ответ.

— Хорошая притча. Не знаю, правда, поможет ли она мне…

— С чем? С принятием решения, нужно ли уйти от Боба?

— Да. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что нельзя пускать все на самотек. По крайней мере сейчас. Так сказал Марк. Он страшно разозлился из-за машины! Сказал, что не может поверить, будто я готова пойти на такое безумие, лишь бы избежать выяснения отношений. По его словам, это была идеальная возможность открыться, признаться во всем Бобу, уйти и начать жить вместе.

— В хижине на берегу?

— Ага, вот именно. — Она вздохнула. — Нет, вряд ли мы остались бы в хижине. Но если я расстанусь с Бобом, денег у меня не будет. Не то чтобы это было так важно. То есть, наверное, это не должно быть важно.

— А может, это и важно.

Я никогда не рассказывала Либби о своих финансовых проблемах, но мне казалось, что она и так о них знает. Всякий раз, когда мы ходили обедать, Либби говорила «по-моему, сегодня моя очередь платить», хотя и в прошлый раз, и в позапрошлый тоже платила она. Я несколько раз выходила в море на яхте с ней и Бобом, и у них всегда была с собой корзина с едой, а меня они просили ничего с собой не приносить. У Либби случайно завалялся «лишний» спасательный жилет, который она потом попросила меня забрать себе, а Боб — опять же совершенно случайно — нашел где-то на яхте спасательный жилет для собак — «наверное, оставили прошлые хозяева», — хотя никаких прошлых хозяев у яхты не было: ее спроектировал и построил своими руками отец Боба.