Энь Мой поведал, что человек, известный ему как Дэвид Карр, вел с ним дела в Китае. Он хитростью заставил Эня с дочерью приехать в Америку, посулив ему важную должность на одном из современных американских керамических заводов. В конце их поездки по предприятиям фарфоровой промышленности Соединенных Штатов Карр заманил отца с дочерью на эту огороженную территорию в лесу и превратил их в своих пленников. Вот уже четыре с половиной года Эни прожили здесь в неволе. Все это время их заставляли изготовлять подделки под китайские фарфоровые изделия, используя в качестве образцов подлинные редкие вещи старинного восточного фарфора, украденные Карром.

— Но неужели Эни не пытались бежать? — спросила Нэнси.

Мистер Сун перевел ее вопрос, выслушал ответ и повернулся к девушке.

— Да, пытались, много раз. Дважды им даже удавалось добраться до леса за забором, прежде чем их отсутствие обнаруживали. Но по следу беглецов пускали собаку и вскоре настигали их. На их телах до сих пор сохранились рубцы от побоев плетью — так наказывал их Карр за побеги.

Гнев Нэнси вспыхнул с новой силой. Бедняжка Лей и ее отец стали жертвами чудовищной жестокости!

— Значит, это Лей звала на помощь? — спросила Нэнси. — Я слышала крик, который звучал как «бон».

— Да, — перевел мистер Сун. — Два иероглифа, которые вы видели на трубе, тоже были призывами о помощи. Энь Мой прикрепил их там в надежде привлечь чье-нибудь внимание. Он соорудил их из подобранных в саду старых железок.

— Так вот почему Энь снял старый орнамент, — заметила Нэнси. — Но кто же убрал новый?

— Моему другу пришлось убрать его в тот же день, когда он его установил, — сказал Сун. — Одна из лавандовых сестер увидела иероглиф и наказала его.

Нэнси ощутила укор совести: ведь это она проболталась о них той женщине и тем самым навлекла наказание на Эня. Нэнси попросила мистера Суна объяснить это его другу и принесла свои извинения.

— Энь Мой чрезвычайно рад, что вы увидели иероглифы, и ничуть на вас не обижен, — перевел Сун. — Покосившаяся труба дала-таки вам ключик, который помог найти его и Лей.

Далее мистер Сун объяснил Нэнси, что подпись Энь Моя, хитроумно вплетенная в рисунки на различных фарфоровых изделиях, тоже служила своеобразным призывом о помощи.

Карр позаботился о том, чтобы лишить своих узников всякой возможности выучиться английскому языку. Зная о том, что американские государственные службы постараются обнаружить его как человека, незаконно остающегося в Соединенных Штатах, Энь Мой надеялся, что одна из его подписей привлечет внимание федеральных агентов и приведет их к огороженному участку в лесу.

— А те, другие люди, — внезапно спросила Нэнси, — те мужчины и женщины, которых мы видели работающими в карьере и в мастерской, они тоже пленники?

Мистер Сун перевел вопрос Энь Мою и его ответ.

— Эти мужчины — иностранцы, а женщины — их жены. Карр с братом тайно переправили их в Соединенные Штаты на самолете. Он посулил им золотые горы, а потом превратил в невольников. В конце концов он пригрозил, что выдаст их властям и на всю жизнь засадит в тюрьму, если они не станут копать глину и обслуживать машины!

В это мгновение они услышали скрип открываемой железной двери. В освещенную свечой плавильню проскользнула Лей. Задыхаясь от волнения, она что-то сказала отцу, и по выражению страха, вдруг промелькнувшему на его лице, Нэнси поняла: произошло что-то неладное.

— Эней хватились! — с тревогой в голосе объяснил мистер Сун. — Карр с женой вошли в коридор!

Жестом показав остальным, чтобы они оставались на месте, Нэнси прокралась из старой плавильни в темную наружную комнату и прислушалась.

— Идиотка! — раздался мужской голос. — Если бы ты лучше присматривала за Энями, они бы не сбежали!

— Они не могли уйти далеко! — ответила лавандовая сестра.

— Возьми собаку, — резко сказал Карр. — Вероятно, дочка с папочкой спрятались в плавильне. Мой мастифф покажет им, где раки зимуют!

Нэнси бесшумно повернулась и на цыпочках вернулась в плавильню.

— Они идут сюда! — прошептала она.

Энь Мой задул свечу, и все четверо с возрастающим беспокойством стали ждать, что случится дальше. Затем, когда прошла, казалось, целая вечность, из-за железной двери послышался резкий мужской голос, говорящий по-китайски.

— Это Карр! — в ужасе прошептал мистер Сун на ухо Нэнси. — Он приказывает Эням выйти! Что же нам теперь делать?..

Прежде чем Нэнси успела ответить, что будет лучше, если Эни выйдут наружу, не выдав их — ее и мистера Суна — присутствия, дверь открылась.

Карр переступил порог и посветил вокруг фонариком. Когда он увидел Нэнси и мистера Суна, его тонкие губы медленно растянулись в насмешливой улыбке.

— Ах, вот как! Наконец-то я вас поймал! — сказал он саркастическим тоном.

Лавандовая сестра, явившаяся с мастиффом, издала при виде Нэнси сухой, жесткий смешок.

— Забери Эней и прими меры, чтобы они больше не пытались бежать, — приказал Карр жене.

Женщина резким кивком головы подозвала Эней. Бросив на Нэнси и Суна взгляд, полный отчаяния, отец с дочерью вышли вслед за женой Карра.

Нэнси с тяжелым сердцем смотрела, как они уходят. Ей вспомнилось, как они радовались, когда свобода, казалось, была совсем близка. И какой убитый вид был у них сейчас!

С минуту Карр молча разглядывал Нэнси и ее спутника, затем снова заговорил холодным, резким тоном:

— Я разделаюсь с вами обоими прежде, чем кто-либо из ваших друзей успеет прийти вам на помощь!

Услышав эти жестокие слова, мистер Сун издал невольный стон.

— Никто не смеет, — в ярости вскричал Карр, — становиться мне поперек дороги! Даром это никому не пройдет! А вы, Нэнси Дру, нарушали мои планы с момента, когда впервые увидели меня на дороге Трех мостов!

— И буду нарушать их впредь, пока вы с братом не окажетесь за решеткой! — ответила Нэнси.

— Ах так, — проговорил Карр, напрягшись. — Значит, вы знаете про моего брата?

— Да, знаю! — заявила Нэнси в надежде, что это побудит мошенника раскрыть ту роль, которую играл его брат в их гнусных махинациях.

— А вы очень сообразительны, — сказал Карр вместо этого. — Раз уж вам, судя по всему, и так все известно, признаюсь: это он украл вазу из дома Таунсендов и нефритового слоника — из вашего.

Нэнси кивнула и спросила:

— Зачем ему понадобилось красть ту вазу, если он знал, что она фальшивая?

— В этом виновата моя жена! — резко ответил он. — Из-за ее глупости Энь Мой сумел поставить свое имя на некоторых изделиях из фарфора, которые я продал. Мы с братом выкрали столько этих изделий, сколько смогли, из опасения, что через его подпись на нас выйдут федеральные ищейки.