Я открыла и закрыла рот.

– Откуда ты знаешь?

Хавьер горько усмехнулся.

– Ты даже не отрицаешь.

– Ты проверял мой мессенджер?

Я не верила тому, что спрашивала, но тогда как…

– Нет. Хотя не потому, что не хотел. У тебя нет защиты экрана и сообщение просто висело сверху.

Я помнила, про что он. Невинная фраза «Я надеюсь, у тебя все в порядке» две недели назад. Слова ободрения. Напоминания. Бомба.

– Хавьер. Если ты видел переписку, ты знаешь, что там ничего такого нет.

Он помолчал.

– Ева. Если бы там что-то было, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

– Мы и сейчас не разговариваем.

– Так давай. Поговорим! Может, хватит прятаться по углам?

– Нет. – я встала и направилась к двери, но он преградил мне выход.

– Почему?

– Потому что. Это бессмысленно. Я не знаю, что ты хочешь услышать. Любой ответ будет оправданием. А мне не за что оправдываться. Мы пережили это. Мы простили друг друга. Я тебя простила. Я думала, что и ты забыл и простил.

– Ева. Я сразу тебя простил. Но не было ни дня, чтобы я не помнил. – он поднял руку к моему лицу, как будто хотел погладить или ударить. Я отстранилась.

– Тогда почему ты сейчас здесь? – не дожидаясь ответа, я боком прошла мимо него и закрыла дверь в свою комнату.

Дама червей

На рассвете я осторожно выбралась из-под его руки. Подобрав с пола одежду, прижала к груди, и на цыпочках выскользнула за дверь. Судорожно быстро одеваясь в холодном коридоре, поминутно оглядываясь, не идет ли кто из-за угла, я пыталась решить, что мне делать.

Пойти домой?

Нет. Марк может заметить, но это не так страшно, как если там окажется Ворон. Вернусь в лабораторию.

На месте я первым делом достала аптечку. Семена дикой моркови – «кружево Анны» – верное средство от нежелательной беременности и оно у меня в запасе с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Вот и пригодилось.

Потом я прибралась, но, когда помещение засверкало чистотой, все еще было очень рано. Я свернулась в кресле в углу и накрылась халатом. Когда Марк зайдет, он решит, что я заработалась допоздна и заночевала тут. Старательно притворяясь спящей, я закрыла глаза и сразу же вернулись ощущения прошлой ночи. Тело горело, храня чужие прикосновения, на губах, на руках был его запах, между ног неприятно тянуло и подергивало.

Жалела ли я?

Нет.

Но это было так странно. Вроде бы произошла такая малость – и так много на самом деле. Или все-таки нет? Ведь я не стала ни умнее, ни глупее, не открыла новый элемент, не влюбилась. Я прислушалась к себе: не появилось ли странных желаний, мыслей насчет Ястреба? Вроде бы нет.

Это хорошо. Самое неподходящее, что я могла бы сейчас сделать – вообразить, что у меня есть к принцу чувства.

Как мне вести себя с ним теперь? Должна ли я делать что-то по-другому, только потому, что мы с ним переспали? Нет, наверняка нет. Это глупо. Он придет сегодня в обычное время, и я кивну ему, дружелюбно, но отстраненно. «Здравствуйте, сир». Дам понять, что не испытываю к нему неприязни, но и не собираюсь навязываться, вешаясь на шею.

За размышлениями я задремала, свернувшись клубком, как кошка. Все оказалось не так ужасно, я была права, плетка Ворона по сути причинила мне больше боли. Медленно бредя в тумане сквозь полусонные мысли, я решила, что так и не поняла, почему некоторые женщины считают, что их жизнь не полна, пока в них не засунут член. Пальцами гораздо приятнее. И языком. Теплое ощущение губ Ястреба между ног согрело меня и, убаюканная нежным воспоминанием, я наконец-то уснула окончательно.

Меня разбудили солнечные лучи. Сонно моргая, я выпрямилась в кресле, потягиваясь кончиками пальцев к ступням.

– Ну наконец-то, соня. Я уже час как пришел.

Марк.

Я подошла к зеркалу, взглянула на себя. Волосы растрепаны, лицо помято, под глазами темные тени и губы слегка опухшие, но в целом все как обычно.

Я расскажу ему. Попозже.

– Ты стала часто задерживаться в лаборатории, Шел. Я волнуюсь. Это как-то связано с тем адским зельем? Когда ты мне расскажешь?

Я улыбнулась и отвернулась от своего отражения.

– Сейчас. Прямо сейчас и расскажу, Марк. Все готово.

***

Ястреб зашел неслышно, напугав нас. Мы стояли, склонившись над моим столом и яростно обсуждали составляющие препарата и способы, которыми могли бы его использовать.

– О, милорд, вы сегодня что-то рано, – начал было Марк, но принц не удостоил его даже кивком. Сверкая на меня желтеющими глазами, он рявкнул:

– Ты должна была разбудить меня перед уходом.

Я вздрогнула от такого откровенного признания того, что произошло между нами ночью. Краска начала заливать мою шею, щеки.

– Ты, блядь, что должна была сделать? – Марк непонимающе посмотрел на меня, на Ястреба, снова на меня.

– Вы… вы что…?

Никто из нас даже не повернул головы в его сторону.

– Почему ты ушла, ничего мне не сказав? – он говорил сердито, так, как будто я и правда ему была что-то должна.

– А что я должна была вам сказать? Утро пришло, чары развеялись, карета стала тыквой, вы принц – но я –то не золушка!

– Вы переспали, хуй мне в сраку, вы – переспали!

– Марк, не лезь.

– Он тебя заставил? Шелли, он тебе угрожал?

– Ди Анджело?

– Да, ваше, блядь, высочество?

– Съеби.

– Шел? Мне остаться?

Скажи я да, мой сумасшедший преданный друг и правда бы остался, пренебрегая прямым приказом принца, ему правда было все равно на возможные последствия – но мне не было.

– Иди, Марк. Я в порядке. Клянусь! Иди.

Он нехотя направился к выходу, непрестанно оглядываясь.

– Мы с тобой еще поговорим, не думай, что ты так легко отделаешься, я от тебя так просто не отстану…

Когда он вышел, демонстративно лязгнув дверями, мол, не думайте, что это вы меня выгнали, я и сам хотел, воцарилось молчание.

– Ума не приложу, почему при взгляде на тебя я начинаю говорить не то, что хотел.

– А что вы хотели мне сказать, ваше высочество?

Я ожидала какого угодно вопроса: понравилось ли мне, не соглашусь ли я на еще разок-другой, просьбы о прощении, предложения денег… Только не того, что он скажет:

– Почему именно беспомощность?

Вдруг оказалось невозможным сказать неправду.