Один из нас? Кто такие эти «мы»? Если обратиться с этим вопросом к какому-нибудь иудейскому или христианскому священнику, можно услышать в ответ «ангелы» или «небесное воинство, армия Бога». Иными словами, Яхве могли сопровождать другие существа – сверхъестественные, но не причисленные к богам21. Библия утверждает обратное. В ней содержится несколько упоминаний о «совете богов», над которым на престоле восседает Бог, а остальные места, по-видимому, заняты вовсе не ангелами. В Пс 81 сказано: «Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд». И сам Бог, несколькими стихами далее обращаясь к остальным, составляющим этот сонм, говорит: «Вы – боги»22.

Многие библейские упоминания о существовании разных богов в том или ином смысле поразительны. Ибо хотя Библия составлялась на протяжении многих веков, ее древнейшие фрагменты прошли через руки редакторов последующих времен, решавших, какие книги и стихи сохранить, а какие изъять, и явно были предубеждены против политеизма. Так что намеки на израильский политеизм, сохранившиеся в Библии, являются, вероятно, как предположил исследователь Марк Смит в книге «Истоки библейского монотеизма», «лишь верхушкой айсберга»23.

Как же выглядел этот айсберг, полномасштабный политеизм Древнего Израиля? Как именно он истаял, уступив место монотеизму, оказавшему столь заметное влияние на мир? Пришло время обратиться к археологии. В минувшем веке артефакты, найденные в Святой Земле, внесли ясность в библейскую историю. По сути дела, «внесли ясность» – это эвфемизм. История в библейском изложении в некоторых случаях была перечеркнута фактами, почерпнутыми из земли.

Стандартная библейская версия древней истории Израиля проста: израильтяне спаслись из египетского плена и рабства, скитались по пустыне и наконец прибыли в землю обетованную, Ханаан. Местные жители, хананеи, – нечестивый, обреченный народ, не имеющий отношения к правильной теологии и, следовательно, к истории. Израильтяне, нагрянув, завоевывают с помощью Яхве город Иерихон, а затем поступают таким же образом с другими хананейскими городами. Для хананеев это уже слишком: как сказано в книге Иисуса Навина, «и поразил Иисус всю землю нагорную и полуденную, и низменные места, и землю, лежащую у гор, и всех царей их; никого не оставил, кто уцелел бы, и все дышащее предал заклятию, как повелел Господь, Бог Израилев»24. Такой сценарий в точности соответствует взглядам Йехезкеля Кауфмана и других ученых, отказывающих израильской религии в органическом процессе развития в соответствии с местными условиями. Чем непреклоннее и стремительнее завоевание Израилем Ханаана, тем меньше шансов сохранить местную культуру.

Поначалу современная археология была вроде бы на стороне Кауфмана. Его современник Уильям Фоксуэлл Олбрайт, которого иногда называют основателем библейской археологии, именно так и полагал. В своей книге «От каменного века до христианства», опубликованной в 1940 году, он писал, что артефакты, найденные при раскопках в Святой Земле, отчетливо свидетельствуют: израильтяне пришли в Ханаан из Египта и «не теряя времени продолжали разрушать и захватывать хананейские города по всей стране», быстро заменяя местное язычество принципиально иным яхвизмом25.

С точки зрения Олбрайта, это было хорошо, потому что в противном случае хананейское язычество «почти неизбежно подавило бы яхвистские нормы до состояния, в котором восстановление невозможно». Вместо этого «хананеи с их разнузданным поклонением природе, культом плодородия в виде змеевидных символов и чувственной наготы, с их чудовищной мифологией, сменились Израилем с его пасторальной простотой и чистотой жизни, с возвышенным монотеизмом и строгим нравственным кодексом»26.

Наличие местного эволюционного влияния Олбрайт допускал в большей мере, чем Кауфман27. Тем не менее он подчеркивал, что «раскопки подтверждают гипотезу внезапного перехода» от хананейской культуры в том виде, в каком ее впервые увидели израильтяне, к культуре, созданной ими в Палестине ближе к концу II тысячелетия до н. э.28

Олбрайт был набожным христианином, Кауфман – набожным иудеем: возможно, эти факты связаны с их взглядами на израильскую историю. Так или иначе теперь этим взглядам недостает обоснованности. Последние десятилетия археологических исследований, в том числе мучительно медленных раскопок различных городов, предположительно завоеванных израильтянами, так и не выявили признаков насильственного захвата. Не нашлось даже существенных свидетельств более медленного и мирного притока пустынных странников и постепенного вытеснения хананеев израильтянами. По сути дела, создается все более отчетливое впечатление, что израильтяне и были хананеями.

Археологи-библеисты яростно оспаривают это, но как заметил один из них, Уильям Девер, по одному вопросу они уже пришли к согласию: израильтяне, первыми обосновавшиеся в нагорьях Ханаана, «были не захватчиками-чужестранцами, а преимущественно выходцами откуда-то из ханаанского сообщества… Остается ответить лишь на один вопрос – откуда именно из Ханаана»29.

Вероятно, самая интригующая теория превращения хананеев в израильтян исходит от археолога-иконоборца Израиля Финкельштейна, участвовавшего в раскопках многих мест Святой Земли30. В его теории сохраняются библейские представления о том, что из кочевников-скотоводов израильтяне превратились в оседлых земледельцев, но от остальных библейских подробностей не остается ровным счетом ничего.

Финкельштейн указывает, что в XII веке до н. э., при смене бронзового века железным, по всему Ближнему Востоку наблюдался политический и экономический упадок и даже крах. Это не предвещало ничего хорошего для любых ханаанских кочевников-скотоводов, существующих в тесном симбиозе с привыкшими выменивать мясо на зерно земледельцами ханаанских деревень и городов. Лишившись своих рынков сбыта, скотоводы, возможно, были вынуждены отказаться от кочевого образа жизни, осесть и самостоятельно выращивать сельскохозяйственные культуры, и в то же время по-прежнему держать скот.

В хаосе переходного периода, отмечает Финкельштейн, в прежде безлюдной холмистой местности Центрального Ханаана наблюдался волнообразный рост новых поселений. Эти поселения в плане имели овальную форму, – ту самую, в которой ближневосточные овцеводы испокон веков располагали свои шатры, а между ними, в подобие загона, на ночь сгоняли скот. Только в поселениях вместо шатров ставили простые дома, обнесенные стенами, и, в отличие от кочевников-скотоводов, поселенцы располагали примитивными орудиями для обработки земли. Видимо, они быстро перешли от кочевой к оседлой жизни и начали выращивать не только скот, но и сельскохозяйственные культуры.

В переходный период от бронзового к железному веку новые поселения возникали далеко за пределами земли, которая в конце концов стала Израилем, – на территориях, которые в Библии называются Моав, Аммон и Едом. Но, как отмечает Филькенштейн, есть одно отличие: в израильских поселениях не обнаружено признаков разведения свиней. По крайней мере, в одной подробности Библия точна: древним израильтянам было запрещено есть свинину. Эта полоса деревень, где не разводили свиней, – древнейшее археологическое свидетельство существования в Ханаане группы людей, которых можно назвать израильтянами.