Вошли они в лес, отыскали полянку, где росла крепкая трава, нарезали дёрну, сложили его в два мешка, взвалили мешки на спины и уже совсем было собрались возвращаться, как вдруг услышали писк, возню и слабые вскрики.

Подкрались они, выглянули из-за кустов и увидели двух мышей — толстую и тонкую, — которые боролись. Они боролись по всем правилам борьбы сумо, и даже поясницы их были обвязаны вместо поясов какими-то тряпочками. Мыши держали друг друга за пояса, делали подножки и подсечки, и всё это было бы очень занятно, но побеждала всё время, конечно, толстая мышь, и это понятно, так как в борьбе сумо всегда побеждает тот, кто сильнее и тяжелее.

Когда мыши кончили бороться и ушли, старик сказал:

— Слушай, старуха, а ведь я узнал мышей. Та, что тоньше, живёт в нашем доме, а та, что толще, — в доме нашего деревенского богача. Конечно, куда там нашей мышке тягаться с нею!

— Мне жаль её, — ответила старуха. — Знаешь что, приготовлю-ка я ей сегодня две рисовые лепёшки. Всё-таки хоть она и живёт под полом, она живёт в нашем доме.

Так старуха и поступила. И хотя еды в доме было совсем мало, она стала каждое утро готовить и класть на пол для мышки по две лепёшки.

Через неделю снова пошли старики в лес насобирать хворосту для печки. Снова очутились около поляны, а когда ушли, на поляну пришли две мыши и опять стали бороться. Но теперь уже победа не давалась толстой так легко.

— Послушай, что с тобой произошло? — удивлялась она. — То я бросала тебя, как хотела, а теперь еле-еле справляюсь, а то и проигрываю. Не откроешь ли ты свой секрет?

— Отчего же, — отвечала тонкая мышь (за эти дни она поправилась), — мои добрые хозяева каждое утро дают мне по две рисовых лепёшки. Вот откуда во мне сила!

— Прямо так и дают? — удивилась её подруга. — А мне всё приходится у своего хозяина таскать. Таскать да посматривать — того и гляди, придавит мне хвост мышеловкой или поймает меня кошка. Послушай, а что, если и я стану приходить к тебе по утрам?

— Ну, это не так просто, — отвечала тонкая мышь. — Мои хозяева бедняки, и, для того, чтобы кормить нас двоих, им нужны будут деньги. Если сможешь принести несколько монет, приходи.

— У моего все ящики набиты деньгами. Правда, он пересчитывает их каждый день, но я как-нибудь это улажу.

Можно себе представить удивление бедняков, когда на следующий день они обнаружили на столе у себя золотую монету.

— Вот чудеса! — воскликнула старуха. — Не иначе как это наша мышка нашла где-то в норе. Пойду скорее куплю еды нам и ей.

— Погоди, и я с тобой! — Старик тоже стал собираться.

А в это время на улице толстая мышь волокла мешочек денег. Ей ни за что бы не донести его, да на помощь выскочила тонкая мышь. И только они уцепились за мешочек и сдвинули его с места, как на улице с воплями и проклятиями показался богач.

— Держите! Вот мой мешок. Воры! — кричал он.

Мыши разбежались, а богач, отняв золотую монету у бедняков, поволок мешок с деньгами домой. Боясь, что мыши снова заберутся в дом, богач заколотил окна и двери и уехал в город, а старик со старухой так и остались жить в деревне.

— Знаешь что, — сказала старуха мужу, — всё равно в доме у нас так всего мало, не разорит нас вторая мышь. Пускай живут обе!

— Надо им сшить красные пояса фундо́си, как у настоящих борцов, — сказал старик.

На том и поладили. И теперь, хотя они по-прежнему живут бедно, каждый вечер старик со старухой, смеясь, смотрят, как на полу посреди хижины борются две мыши, и жизнь кажется им не такой тяжёлой.

Сумка матери-кенгуру

(Австралия)

Однажды Байа́ми — добрый дух — отправился по стране, чтобы посмотреть, кто нуждается в его помощи и защите.

А надо сказать, что в то далёкое время у кенгуру и других австралийских животных не было на животе сумок, и детёнышей они водили за собой или носили, прижимая лапами к груди, как это делают звери в других странах.

Идя через лес, Байами увидел мать-кенгуру, которая пасла своего сына. Кенгурёнок был очень проворный, игривый, мать то и дело теряла его из вида, начинала звать и волноваться. В лесу охотились люди.

«Вот кому нужна моя помощь!» — подумал Байами.

Он превратился в старого слепого вомба́та и, выйдя из кустов, попросил:

— Я слышу, кто-то щиплет на поляне траву. Помоги мне, доброе животное, перейти поляну!

— Хорошо, я помогу тебе! Вот только поймаю своего сына, — сказала мать, с трудом изловила своего шустрого детёныша, прижала лапами к груди и вернулась к вомбату.

Тот взялся зубами за кончик её хвоста, и они тронулись. Но не успели они перейти поляну, как из леса вышел охотник с копьём наперевес. Увидев его, кенгуру оставила вомбата (тот лёг и прижался к земле), швырнула детёныша в кусты (тот затаился), а сама большими прыжками бросилась в сторону, чтобы увести охотника с поляны.

Охотник был из племени, в котором почитали кенгуру.

Вот почему он не мог ни убить, ни даже преследовать животное. Он опустил копьё и снова скрылся в лесу.

Когда мать-кенгуру вернулась на поляну, Байами подумал: «Я должен отблагодарить её».

Он превратился в птицу, слетал на стойбище охотников и, отыскав там тонкую, сплетённую из мягкой травы сумку, вернулся на поляну.

Мать-кенгуру с сыном были ещё там.

— Я подвяжу тебе сейчас сумку, и ты будешь носить в ней детёнышей, — сказал Байами, снова превратившись в вомбата. — У тебя освободятся передние лапы, и ты будешь меньше беспокоиться за своих сыновей.

С этими словами он подвязал кенгуру сумку, та приросла, и скоро кенгурёнок сам отлично впрыгивал в неё и выпрыгивал из неё.

Так мать-кенгуру впервые завела себе на животе карман для малышей. Он так понравился другим животным, что скоро многие звери Австралии — и вомбаты, и опо́сумы, и плюшевые медведи-коала, и даже крысы-бандику́ты завели себе такое же приспособление.

А у кенгуру до сих пор осталась привычка в минуту опасности выбрасывать детёныша