Если я каким-то образом, пока непонятным мне, спущусь на землю, то я никогда в жизни не заберусь обратно. А если мне придется тут спать? На слоне как-то спокойнее. Местные голодные тигры могут принять меня за детеныша с обрезанным хоботом, что, кстати, в чем-то так и есть, и не съедят. Может быть. Пока что я решил отомстить этому гаду по-нашему и, не слезая вниз, помочился на слона «за все случившееся». Скотина даже не повела слоновьим ухом. Как будто так было и надо. На большее я не решился. Было страшно и тоскливо. Когда-нибудь, скорее всего, ближе к ночи, одному из нас такая жизнь могла надоесть.

Около часа дня мне захотелось как-то развлечь себя. Я полез в рюкзак и нашел там пачку купленных вчера в Бангкоке, смеха ради, люминесцентных презервативов с чарующим названием «Карнавал в Рио». От нечего делать и в преддверии сумерек я решил их надуть. Мысль о том, что, когда зайдет солнце, их можно будет подсвечивать фонариком, и поисковая группа будет иметь больше шансов найти меня в темноте, мне показалась глупой, но в этой ситуации не лишней.

При дневном освещении люминесцентные резино-технические изделия выглядели какими-то подержанными и некрасивыми. Кроме того, качество явно оставляло желать лучшего: они лопались один за одним.

Когда наконец прибыло тихоходное стадо, то картина на полянке выглядела приблизительно так: на спине уставшего слона сидел человек в очках и панамке и с упоением читал карманный вариант Франсуазы Саган «Здравствуй, грусть» в оригинале, а вся поляна в джунглях была усеяна рваными гондонами. Первая человеческая фраза, которую я услышал в джунглях, была, конечно, Викина:

– Скажи честно, Саша, ты просто хотел остаться с этим животным один на один? Иначе как объяснить вот это? – и показала рукой на кучу несостоявшихся надувалочек.

Местные погонщики ругались и матерились по-тайски так, что фауна вокруг от страха взяла паузу и замолчала. Европейцы ржали в голос, а Вика все-таки обнимала меня и говорила нежные слова утешения, давясь от смеха. Оказывается, во всем виноват был один я. И вот что произошло.

Связка бананов была рассчитана для кормления слона на весь день. Я же по незнанию (и не прислушиваясь к советам погонщиков) скормил ее за час. Не говоря уже про аспирин, бутерброды с тунцом и кока-колу, о которых я дипломатично умолчал. Так вот, когда у слона начинается расстройство желудка, или по-научному – prosser, он делает это на очень большой скорости, о чем я, по понятным причинам, до нашего поноса в джунглях не имел никакого представления. Действительно, вообразить себе это огромное животное в привычной для человека позе на фарфоре довольно непросто, тем более для меня – энтузиаста большого города. Мне же в голову не придет сделать это на беговой дорожке в World Class в Романовом переулке. А слону придет. Ему так легче. Следуя своей славной традиции, обосранный скакун стоял не шевелясь, время от времени отгоняя одним ухом от себя мух.

Вскоре из объяснений стало понятно, что потеря в джунглях модного слона с кретином на спине может дорого обойтись местному стойлу, и, сбившись с пути, вся группа двинулась за мной в погоню. Благо шли по понятному следу…

Кое-как успокоившись, вся туристическая слоновница, наученная происшествием, двинулась на ночлег. На этот раз дрессированные слоны взяли друг друга хоботом за хвостик и, выстроившись в линеечку, двинулись вперед. Я думал, буду последним, чтобы друзья-слоны после нашего пробега моего не нюхали, но оказался в середине. Очевидно, парню за мной полагалось теперь крепко держать спринтера за хвост.

Вечером мы прибыли в какую-то симпатичную деревню в горах.

«После ужина все разделились на пары, и в шикарном доме с деревянными ставнями и служанками, наливавшими чай сидя перед нами на коленях, создалась “эммануэлевская” атмосфера. Четыре массажистки (по две куколки на каждого) делали потрясающий массаж. А когда мы остались одни – приключения героини Сильвии Кристель показались мультфильмом для дошкольников по сравнению с тем, что было дальше…» – хотел я сказать, но тактично промолчал.

– Поздно вечером очаровательные служанки нас кормили и поили чаем, сидя пред нами на коленях. А потом была ночь имени «Эммануэль», только лучше… И фото Александра Андреевича с единственным случайно уцелевшим «люминесцентиком» до сих пор у меня дома, – сказала Вика и посмотрела на меня в упор.

…Гости и хозяева в это время уже были в полусогнутом состоянии от смеха. Только очередной французский муж тихонечко клевал носом, ничего не понимая.

– Я никак не думал, что конец истории того дня будет тобой озвучен. Зачем? – тихо спросил я с улыбкой, когда все, весело болтая, перешли в гостиную на кофе и сигары.

– Потому что нечего пялиться на чужих девок… – неожиданно объяснила Виктория. – А так сразу понятно, с кем ты здесь…

«Интересно, он умеет говорить по-русски: “Я гадок, но нужен?”» – подумал я, но вопрос задавать не стал. Особого значения это уже не имело.

Ответ был понятен.

– Александр Андреевич! Мне очень нужен ваш совет. Очень. Мы можем встретиться на часик-другой? Завтра? Послезавтра?

– Но у меня все расписано на ближайшую неделю. А потом я уезжаю. Это так срочно? А что случилось: «Жэ и Пэ»?

– В смысле?

– «Попа и Конец»…

– Похоже на то. Все расскажу. Знаете, есть идея. Как вы относитесь к Стасу Михайлову? У меня приглашения в ВИП-ложу на его концерт. Пойдемте? Там и поговорим.

Как я отношусь к Михайлову? Хорошо отношусь. Он бывал у меня в офисе. И вообще симпатичный, милый человек. Чудная, красивая жена Инна. Концерт? Пуркуа бы не па? Кроме того, будет предлог смыться с одной дурацкой тусовки в субботу.

И мы договорились.

В субботу днем я открыл пригласительный билет и понял, что с положительным ответом Лиле я слегка погорячился: ни время, ни место действия меня не устраивало.

Концерт начинался в поздний «файф-о-клок», или, по-нашему, в «полдник», то есть в шесть вечера, что для меня не совсем привычно, и проходил в «Олимпийском» на Олимпийском, куда подъехать на машине было довольно сложно. Пришлось чапать в замшевых туфлях по весенним декабрьским лужам в толпе с народом имени Стаса Михайлова. Кстати, и сам концерт назывался в тон происходящему: «Народный корпоратив». Увидев и оценив идущих на концерт фанатов, я переложил крокодиловый бумажник и израильский паспорт из заднего кармана брюк во внутренний – пиджака (в большой семье народов лицом «щелкать» не рекомендуется) и присоединился к движению.

«Олимпийский масс-старт» вывел меня через проход третьего подъезда к пятой ВИПоватой трибуне. Собственно, это была вполне нормальная себе трибуна, в которой наблюдалось два главных отличия от обычных сидячих нар. Первое – она все-таки располагалась хоть и далеко, но по центру, и второе естественное отличие: в ней сидели ВИПо-завсегдатаи.