– Близняшки!

Обе Патрисии молча сгребли свои вещи и удалились.

Я люблю удовольствия. Хороший секс, как говорится, оно завсегда хорошо, но эти Джан с Роном… похоже, им было вообще все равно, где и с кем. Просто какие-то сексуальные маньяки. Не сказать, чтобы я сама была очень разборчива в своих знакомствах, но всему есть предел. Я никак не могла понять, зачем Рутгер притащил их сюда, потому что даже самый испорченный извращенец, любитель всего мерзопакостного и противного никогда не польстился бы на Рона с Джан. Говорят, что с возрастом человек многому учится. Мысль, конечно, весьма привлекательная, но неверная.

Тони была самой обыкновенной блядищей за сорок, пропирсованной во всех мыслимых и немыслимых местах, которая рассуждала примерно так: жизнь коротка, и всех мужиков, разумеется, не перетрахаешь, но к этому надо стремиться; было сразу понятно, что она неизбежно начнет демонстрировать всем свои кольца на интимных местах, по размеру примерно такие же, как устанавливают на причалах, чтобы привязывать лодки. Надо думать, она была с Баццей, потому что он был лет на двадцать ее моложе, и у него вставало значительно чаще и крепче, чем у мужиков ее возраста. Собственно, никаких прочих достоинств у него не наблюдалось. Они ужасно гордились собой, что протащили через границу контрабандою выпивку, и теперь исподтишка надирались в барах. Считали, что это ужасно прикольно: можно укушаться в хлам, и не надо платить. Я еще понимаю, когда у человека нет денег. Но такое…

Бацца носил усы, не те, которые «усы – это стильно», а которые «вот, у меня усы, так что я, бля, настоящий мужик». Как большинство низкорослых, плюгавеньких и зачуханных мужичков, сам он был без понятия, какой он забитый по жизни и как легко его можно пристукнуть. Янош мог бы раздавить его одним пальцем – и, кстати, жалко, что не раздавил. (Что меня поразило на самом деле.) Мне не раз приходилось сдерживать мужиков, которые рвались набить морду друг другу, и мне было странно, что Янош не пришиб Баццу на месте, когда Бацца пролил пиво на Яноша после того, как Янош предупредил его, чтобы он был осторожнее с пивом; и потом, когда Бацца выбил у Яноша трубку, которая упала в бассейн – после того, как Янош снова предупредил его, чтобы он не махал руками; и потом, когда Бацца сел на темные очки Яноша (и сломал их), пока Янош вылавливал трубку. Кстати, Янош предупреждал Баццу, чтобы тот был осторожнее с его очками.

– Все равно очки были паршивые, – утешил Яноша Бацца.

Я подумала, тихо злорадствуя: вот теперь Бацца точно узнает, что такое тяжелый венгерский кулак, – но Янош сложил полотенце и тихо ушел.

Потом Бацца решил, что будет очень прикольно покакать под лавровым деревцем. Тут даже Тони не выдержала и пресекла его поползновения на корню.

– Так нельзя делать, – сказала она.

– Да никто не заметит, – ответил Бацца.

Тут появился Хорхе.

– Управленцы?

– Нет, – ответила я.

Джан работала в регистратуре местного центра по трудоустройству. Тони была приходящей няней, а Рон и Бацца исполняли обязанности штатных спермопроизводителей при своих бабах.

– Ага, постинтеллектуальное общество. – Хорхе развернулся и ушел. Странно, что он их не выгнал. Хотя мог бы. На правах радушного хозяина.

Еще пара минут – и мой загар достиг бы того безупречного оттенка, когда можно идти покорять мир, но мне пришлось уйти с крыши. Я как раз складывала полотенце, когда Бацца нырнул в бассейн. Если бы я не видела это своими глазами, я бы не поверила, что так бывает. Он прыгнул в бассейн, но едва не промахнулся – его занесло назад, и он ударился головой о край. Перед всплеском воды я отчетливо слышала хруст, но остальные, похоже, вообще ничего не заметили. Они продолжали болтать как ни в чем не бывало. Я решила дождаться, пока Бацца не вынырнет. Но он все не выныривал и не выныривал. Когда ты трезвый, не проломил себе череп и не тонешь в бассейне – это, конечно, во всех отношениях приятно. Но тут есть одно существенное неудобство: тебе надо вытаскивать из бассейна тех, кто нетрезвый, проломил себе черепа и тонет. Вернее, почти утонул.

В воде Бацца смотрелся таким безмятежным. Вода буквально на глазах краснела от крови. Я в жизни такого не видела. Злясь на себя, я спустилась в бассейн. Если б я сделала вид, что ничего не заметила, – двух-трех минут было бы вполне достаточно. Да, это был крупный просчет мироздания, что мы с Баццой живем на одной планете. Я вытащила его из воды. Остальные таращились на меня в замешательстве. Надо думать, Бацца частенько выделывал подобные номера.

Ричард бросился к пострадавшему и стал делать ему искусственное дыхание рот в рот. К моему несказанному облегчению. Потому что, во-первых, я сама не умела делать искусственное дыхание, а во-вторых, как-то оно меня не прельщало. Вскоре Бацца подал признаки жизни. Он плевался водой, содрогался в позывах на рвоту и истекал кровью.

– Ему надо в больницу, – сказала я.

– Все с ним будет в порядке, – сказала Тони.

– Мне надо в больницу, – взвыл Бацца, уже не придерживаясь своего натужного имиджа крутого парня.

– Ну так вставай и иди, раз надо, – сказала Тони.

Какое вставай и иди?! Бацца не смог бы найти больницу, даже дома в Англии. Даже если бы он стоял прямо напротив входа. При плохом освещении он не смог бы найти даже собственный член. Я собиралась сравнить этого недоумка с кем-нибудь из животных, но потом подумала, что у животных есть врожденные навыки и умения, что животные часто бывают милыми и обаятельными и что стадные и стайные животные как-то заботятся друг о друге. Казалось бы, общая несостоятельность должна была сблизить их, породить чувство товарищества, ну, я не знаю… Когда обезьяна изобретает какое-нибудь изобретение, остальные радостно скачут вокруг и строят друг другу рожи. Ричард увел Баццу с крыши, а я подумала, что в жизни Бацце уже ничего не светит, но зато потом из него выйдет очень хорошее органическое удобрение. Например, для цветов. Мне было стыдно за ту мысль. Кто я такая, чтобы судить других? Но мысли, они такие – приходят и требуют, чтобы их думали.

– Вот еще одного чуть было не заимел в коллекцию, – крикнул Рутгер вслед Ричарду.

Тогда я была молодая и не понимала, зачем Рутгер привел этих чмошников. Но потом поняла: он пытался самоутвердиться. Ощутить собственную значительность. Каждому хочется быть душой компании. Вот он и нашел для себя компанию. Просто так ничего не бывает. Чтобы завоевать популярность, надо с чего-то начать, а как проще всего заделаться великаном? Общаться с пигмеями. Я даже не сомневаюсь, что дома, в Гулле, эти сладкие парочки будут вспоминать Рутгера – если они вообще о нем вспомнят – исключительно в терминах «этот немецкий придурок» или «Рутгер, мудила», но в данный конкретный момент он был фигурой почти ослепительной: шикарный Рутгер, человек, тесно связанный с шоу-бизнесом.

* * *

Я так и не собралась посмотреть Барселону. Мне очень хотелось увидеть город, но, честно сказать, было лень выбираться. Почти все свободное время я проводила на крыше или в ресторане и вышла на улицу всего один раз – в ближайший обувной, за туфлями. Открытки с видами Барселоны продавались в киоске при клубе. Однажды я все же решилась поехать в центр. Автобусная остановка была прямо у входа в клуб. Но автобус ушел буквально у меня из-под носа. Я постояла минут пятнадцать, подождала следующего, а потом рассудила, что Центр пока подождет.