Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так я вроде герой?
– Коли перехватил бы мужику горло, был бы герой, а так – ничего себе парнишка: не трус и не дурак. Кстати учти, героев не любят.
– Так чем же мне вам платить. Лев Иванович? У меня и нет ничего, окромя Рыбы – так зовут парня, который велел вас замочить и адрес дал.
Гуров словно не слышал, говорил:
– Каждый человек должен чувствовать, что он человек, а не слизняк, не предатель. Тебя бросили на меня втемную, не предупредили, практически отдали на растерзание. Считали, если один против десяти, почему не попробовать? Для них твоя жизнь плевка не стоит. Они точно знали, что я всегда вооружен.
Неожиданно в руке Гурова оказался пистолет. Оперативник достал его столь быстро, что Михаил даже головой затряс, на секунду зажмурился и открыл глаза, как человек, который смотрит на фокусника, вынимающего из пустого цилиндра целого кролика.
– Годится? – в который уже раз спросил Гуров. – Какой шанс у тебя? Один из десяти или из ста? Твоим “авторитетам” плевать. Ну, получишь ты пулю в лоб, заведут другого Мишку. А вдруг, ну, как в лотерею, угадаешь и грохнешь самого Гурова? Мишке алтын, сами в генералы. Тебя, Миша, подставили, а на войне как на войне – стреляют и убивают. Информацию, которую ты мне сообщишь, я использую так, что никто, кроме человека, который сейчас вернется, не узнает, кто ее сообщил, кому и когда. Ты никого не предаешь, не закладываешь, ты ведешь бой за свою жизнь, ты сражаешься по правилам, которые придумали другие. А как тебе позже выскочить из истории, сохранив голову и не попав в “зону”, я придумаю, не сомневайся.
Хлопнула входная дверь, лязгнули запоры. Это вернулся Крячко, которому хозяин дал ключи от квартиры, и протянул канцелярскую папку.
– Здесь все, господин полковник. Где гражданин родился, крестился, с кем водку пил – богатая биография, несмотря на столь молодой возраст.
Михаил смотрел на папку заворожено, Гуров открыл ее, взглянул на единственный листок, прочитал вслух:
– Захарченко Михаил Павлович, семьдесят четвертого года рождения... Москва... Проживает... Кличка... Осужден... Освобожден... Связи... – Гуров взглянул на “гостя”. – Имя назвал правильно, молодец. А чего скромничаешь? Связи у тебя богатые, но об этом позднее. – Он вернул папку Крячко, кивнул на плиту и холодильник. – Подзаправься, полковник, и ложись спать, а у нас с Михаилом разговор долгий.
– У меня и дома койка имеется, – недовольно бурчал Крячко, открывая холодильник. – Знаю я вас, Михаил Павлович будет врать, а я буду проверять. – Он неожиданно сунул под нос парню кулак, но не угрожающе, а так, дурашливо. – Скорее говори правду, сукин сын! Все равно – я этого дяденьку сто лет знаю – пока он все из тебя не выжмет, ни тебя, ни меня домой не отпустит.
– Станислав, нельзя от человека требовать непосильного, – укоризненно произнес Гуров. – Ну никак Миша при всем желании сразу все рассказать не может. Ни у кого не получается, и ты сам это отлично знаешь.
– Знаю. – Крячко вздохнул. – У тебя здесь суп? – Он вытащил из холодильника кастрюльку. – Валяйте, беседуйте, меня нет, я лишь галлюцинация.
– Ну давай, Миша, попробуем. Как говорят киношники – дубль первый. – Гуров включил магнитофон. – Когда ты родился, ваша семья уже жила на Ордынке?
Крячко взглянул на часы – начало первого, перевел взгляд на Михаила Захарченко, вздохнул чуть ли не жалостливо: до утра было еще много времени. Гуров еще умеет растянуть время так, что человек за несколько часов успеет и разродиться.
* * *
Крячко спал в гостиной на диване, слышал за дверью голоса, проваливался глубоко, выныривал, а голоса все звучали и звучали. Уже давно рассвело, когда полковник вновь заснул.
Окончательно он проснулся от мощного толчка в плечо и старой, покрытой плесенью шутки:
– Станислав, если ты сдаешь экзамен на пожарника, то уже получил пятерку.
Крячко легко вскочил – переход от сна к бодрствованию у него всегда был мгновенным – и весело спросил:
– Привет! А здорово я прикидывался? Даже ты поверил!
– Станиславский, полное перевоплощение. – Гуров был уже выбрит, ночной гость в квартире отсутствовал.
– Высокие договаривающиеся стороны, как вижу, пришли к соглашению! – Крячко побежал в ванную. – Я возьму твою бритву?
– Если парня в ближайшие двое суток не прирежут, из него будет толк. – Гуров прислонился плечом к двери ванной, наблюдая за быстрыми, ловкими движениями друга. – Я из него вытряхнул то, чего он и не знал...
– Не сомневаюсь. – Крячко уже побрился, чистил зубы пальцем, поглядывал на Гурова в зеркало с благодарностью – дал выспаться, хотя и не знал, что предыдущую ночь Станислав провел на ногах.
– Конечно, шестерка и есть шестерка, однако до валета мы с ним дорожку протопали. А если масть известна, валета знаем, то через наших ребят, которые этой группировкой занимаются, и короля установим.
Друзья прошли на кухню, занялись приготовлением мужского завтрака – яичницы и кофе.
– Я тоже не с пустым лукошком, – сказал Крячко. – Или киллер нас больше не интересует?
– Очень даже интересует. – Гуров расставил тарелки, сел за стол. – Думаю все в один узел завязать.
– Ладно! – Крячко махнул рукой. – Не заговаривайся.
– Я и сам не знаю, как оно складывается. – Гуров пожал плечами.
– Но мы же ничем больше не занимаемся. Теоретически. Не шуми на меня, я рассуждаю чисто теоретически. Кто-то дал команду убрать старшего опера? И этот кто-то должен быть с полковником Гуровым на одном Уровне. Такую команду не могли дать снизу, где Гурова просто не знают.
– Нельзя во всем искать логику, – возразил Крячко. – Ты же знаешь, война и интриги не только в Думе и правительстве, среди уголовников тоже идет непрестанная грызня. Молодежь теснит признанные “авторитеты”, а уж воров, с их примочками и законами, на дух не переносит. Кто-то из воров или “авторитетов” по пьяни назвал твое имя, молодой услышал и брякнул: мол, хватит нас Бармалеем пугать, мы вашего знаменитого мента в момент замочим. Кто-то из старых подначил молодого, мол, давай-давай... Команда, как шарик по желобу, покатилась вниз, так и организовалась компания “тимуровцев”, что встретила тебя у дома.
– Согласен. – Гуров кивнул. – Думаю, примерно так и было.
Крячко взглянул на друга подозрительно, хмыкнул.
– Ну, говори свое “только вряд ли” или “однако”, чего-то у тебя имеется.
– Обязательно. – Гуров улыбнулся. – Когда произнесли мое имя и почему? Слет ветеранов или вечер воспоминаний? Последнее наше дело по наркоте уголовников не коснулось. Наша война в правительственной зоне криминалу тоже до фени. Моя перестрелка с Эфенди совсем музейная история. Этих нет, я же далече. Нет, Станислав, мое имя выпрыгнуло не из прошлого, тут день сегодняшний. А наши дела ты не хуже меня знаешь.