Карл заснул на кровати Джереми. Талис внизу, быстро прокручивает эпизод, где некоторые библиотекари выпили слишком много «Эйфории» и решили отменить Час Рассказов. Не только практику Проведения Часа Рассказов, но сам Час. Эми и Элизабет до сих пор спят на диване. Странно видеть Эми спящей. Она не разговаривает.

Карл храпит. Джереми мог бы залезть на крышу и посмотреть на звезды, но он уже упаковал телескоп. Он мог бы попытаться разбудить Элизабет и полезть с ней на крышу, но внизу сидит Талис. Они с Талис могли бы посидеть на крыше, но он не хочет целовать Талис на крыше. Он дает священную клятву целовать на крыше только Элизабет.

Он берет телефонную трубку. Возможно, он мог бы позвонить в будку и немножко пожаловаться, не разбудив при этом Карла. Папа придет в возбуждение от телефонного счета. Все это звонки в Неваду. Четыре часа утра. Джереми вообще не собирается спать. Его друзья — слабаки.

Телефон звонит, звонит и звонит, наконец кто-то берет трубку. Джереми узнает молчание на другом конце провода.

— Все пришли и уснули, — шепчет он, — поэтому я говорю шепотом. Я даже не думаю, что для них имеет какое-то значение, что я уезжаю. У меня болят ноги. Помнишь, я собирался нарядиться Запрещенной Книгой. Туфли на платформе неудобны. Карл думает, я надел их специально, чтобы наша с ним разница в росте еще увеличилась. Я забыл про свою губную помаду, я целовал Талис, и у нее все лицо сейчас в помаде, хорошо, что все заснули, иначе бы они увидели. Мой папа говорит, что он не будет красть в магазинах, пока мы с мамой не вернемся, но я не верю ему. И эти обивки из фальшивого меха, похожие на…

— Джереми, — странно знакомый, нежный и грубый, дверно-шарнирный голос звучит мягко, — помолчи, Джереми. Мне нужна твоя помощь.

— Ух ты! — говорит Джереми, вовсе не шепчет. — Ух ты, ух ты, ух ты! Это Лиса? Вы действительно Лиса? Это не шутка? Вы существуете? Вы умерли? Что вы делаете в моей телефонной будке?

— Ты знаешь, кто я, — говорит Лиса, и Джереми всем сердцем уверен, что это действительно Лиса, — мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал.

— Что? — говорит Джереми. Карл на кровати смеется во сне, как будто сама мысль о делающем что-либо Джереми ему смешна.

— Что я могу сделать?

— Мне нужно, чтобы ты украл три книги, — говорит Лиса, — из библиотеки в месте, называемом Айова.

— Я знаю Айову, — говорит Джереми, — я имею в виду, что никогда там не был, но такое место существует, я могу туда поехать.

— Я назову тебе книги, которые нужно украсть, — говорит Лиса, — автор, название и драматичный номер дули…

— Десятичный номер Дьюи, — уточняет Джереми, — в настоящих библиотеках это обычно называется десятичным номером Дьюи.[17]

— В настоящих, — судя по голосу, Лиса позабавлена. — Ты должен все это записать, а также как добраться в библиотеку. Ты должен украсть эти три книги и принести их мне. Это очень важно.

— Это опасно? — говорит Джереми. — Это Запрещенные Книги? Запрещенные Книги все-таки существуют? Что если меня поймают?

— Это не опасно, — говорит Лиса, — просто не позволяй себя поймать. Помни серию из «Библиотеки», где я была маленькой старой дамой с ульем и украла вставные челюсти Твидлского епископа, пока он читал списки гостей, не допускаемых к бракосочетанию Досточтимой Маргарет и сэра Петронеллы Младшего? Помнишь, он даже не заметил?

— Я никогда не видел этой серии, — говорит Джереми, хотя, насколько ему известно, он до сих пор не пропустил ни одной серии «Библиотеки». Он никогда даже не слышал о сэре Петронелле.

— Ох, — говорит Лиса, — возможно, это экскурс в прошлое в одной из последующих серий или что-то вроде того. Это прекрасная серия. Мы зависим от тебя, Джереми. Ты должен украсть эти книги. В них содержатся страшные тайны. Я не могу произнести названия вслух. Я скажу по буквам.

Тогда Джереми берет лист бумаги, и Лиса дважды диктует по буквам названия каждой из книг. (Это не те названия, которые можно воспроизвести здесь. Об этих книгах опасно даже думать.)

— Можно спросить? — говорит Джереми. — Можно кому-нибудь об этом рассказать? Не Эми. Но могу я сказать Карлу или Элизабет? Или Талис? Могу я сказать маме? Если я разбужу сейчас Карла, вы поговорите с ним минутку?

— У меня мало времени, — говорит Лиса, — сейчас мне нужно уходить. Пожалуйста, не говори никому, Джереми. Прости меня.

— Это Запрещенные книги? — повторяет Джереми. Что сказала бы Лиса, если бы увидела костюм, который все еще на нем, если не считать туфель на платформе? — Вы думаете, не стоит доверять друзьям? Но я знаком с ними всю жизнь!

Лиса издает звук, похожий на болезненный вздох.

— Что такое? — говорит Джереми. — С вами все в порядке?

— Мне надо идти, — говорит Лиса, — никто не должен об этом знать. Никому не давай этот номер. Никому не говори о своей телефонной будке. Или обо мне. Обещаешь, Микроб?

— Только если вы пообещаете не звать меня Микробом, — говорит Джереми, чувствуя себя в самом деле глупо, — я ненавижу, когда меня так зовут. Называйте меня лучше Марсом.

— Марс, — говорит Лиса, и это звучит экзотично, странно и смело, как если бы Джереми только что стал другим человеком, тем, кто носит имя целой планеты, тем, кто целует девочек и разговаривает с Лисами.

— Я никогда ничего не крал, — говорит Джереми.

Но Лиса уже повесила трубку.

Возможно, где-то далеко, не здесь, есть кто-то, кто любит прощаться, но Джереми таких не знает. Друзья мрачны и красноглазы, хотя и не от слез. От недосыпа. От слишком долгого сидения перед телевизором. Вокруг рта Талис видны красные тусклые пятна, и, если бы все не были такими уставшими, то сообразили бы, что это губная помада Джереми. Карл дает Джереми пригоршню двадцатипятицентовиков, десятицентовиков, пятицентовиков и пенни.

— Для игровых автоматов, — говорит Карл. — Выиграешь — оставишь себе треть выигрыша.

— Половину, — автоматически говорит Джереми.

— Хорошо, — говорит Карл, — все это, в любом случае, из диванов твоего папы. Еще кое-что. Перестань расти. Не становись выше во время поездки.

Он крепко обнимает Джереми: настолько крепко, что это похоже на новое избиение. Неудивительно, что Талис швырнула в Карла боа-констриктором.

Талис и Элизабет по очереди обнимают Джереми на прощанье. Сейчас Талис выглядит даже таинственнее, чем когда он целовался с ней под диско-шаром. Позже Джереми выяснит, что Талис оставила свой меч под синим меховым диваном, и задумается, нарочно ли она это сделала.

Талис ничего не говорит, а Эми, конечно, и не думает молчать, даже когда целует его. Странно целоваться с кем-то, кто успевает одновременно говорить, хотя нет ничего удивительного в том, что Эми целует его. Он представляет, как потом Эми, и Талис, и Элизабет будут сравнивать свои впечатления.