– Мальчики, у вас есть дар. Я знаю, как превратить его в смысл жизни. – Правая сторона лица Грегора не двигалась, будто замороженная. Улыбка половиной рта напоминала оскал, но зеленые кошачьи глаза светились теплым светом. Маркус растерянно посмотрел на Андрея. Тот едва заметно кивнул, мол, давай попробуем.

Грегор повез друзей в Качуны – старейший район Левобережья. Среди тесной каменной застройки затесалась одноподъездная пятиэтажка из почерневшего кирпича. Ее последний этаж выглядел по-особому: вдвое выше обычного, с четырехметровыми панорамными окнами, он походил на стеклянную корону на темном лбу старика. Внутри царского головного убора располагалась мастерская Грегора.

– Ого! – только и смогли выдохнуть друзья, когда Грегор распахнул перед ними дверь своего жилища.

За ней оказался просторный зал с шестиметровыми потолками и широкими антресолями, образующими второй полуэтаж. По периметру зала тянулись стеллажи, заполненные картинами без рам. В центре стоял выкрашенный белой краской подиум для натурщиков. Рядом с ним – пара мольбертов с угольными набросками на загрунтованных холстах. В воздухе витал едва уловимый хвойный аромат скипидара.

– Вы будете жить у меня, – проскрипел Грегор. – С интернатом я все улажу.

– Как уладите? – Маркус поднял брови.

– В городе мне многие хоть чем-то, да обязаны, – пожал плечами старик. – Он махнул рукой, приглашая следовать за ним, и пошел наверх по деревянной лестнице, ведущей на антресоли.

Маркус вертел головой, разглядывая картины на полках стеллажей. Грегор любил городские пейзажи. На холстах величаво возвышались особняки старых районов, тянулись вверх небоскребы, по дорогам неслись авто, залитые солнечным светом улицы пестрели яркими одеждами беспечных прохожих. Все казалось знакомым, но при этом другим. Грегор рисовал не настоящий город, а его идеальный образ, так же как Маркус в детстве строил городские кварталы из коробок, воображая вместо картона сияющие стены. Не верилось, что этот грубый старик, похожий на заядлого рыбака, оказался первоклассным художником.

Антресоли делились перегородками на несколько жилых помещений. Маркус насчитал четыре двери. Одна из них была открыта, и он разглядел за ней кухонную плиту и стол.

– Вот ваши апартаменты. – Грегор криво улыбнулся и толкнул дверь рядом с собой.

После облезлой интернатской казармы просторная комната с наборным паркетом и окном во всю стену показалась нереальным чудом, сошедшим со страниц глянцевого журнала. Маркус и Андрей, не сговариваясь, подошли к окну. Над рекой и жестяными крышами окрестных домов ветер гнал темные облака. Серые тени скользили по козырькам и карнизам. Внезапно между тучами появился просвет и сквозь него в воду ударил косой белый луч. Освещенная река заискрилась, будто на поверхности воды плавали бриллиантовые россыпи.

– О каком даре вы говорили? – Маркус обернулся к старику.

– О даре телефониста, – проскрипел тот в ответ. – О той силе, что вы чувствуете в себе, но пока не можете управлять.

– Я слышал о телефонистах… – нахмурился Маркус. – Они разговаривают с умершими?

– Нет, – покачал головой старик. – Телефонисты лишь устанавливают связь. Все остальное люди делают сами. – Он прикрыл глаза и произнес нараспев: – Они боятся, но ищут нас, когда все испробовано и надежда потеряна…

– Откуда это? – спросил Андрей.

– Это Катехизис, – криво улыбнулся Грегор. – Вы будете учить его наизусть. В нем все правила жизни телефониста, основы мироустройства и пророчества.

– Значит, – Маркус сощурился, – мы телефонисты?

– Да, – кивнул Грегор. – Вы пока что слепые личинки, но вам суждено превратиться в прекрасных бабочек.

* * *

– Быстрее! – Грегор бежал впереди, Маркус и Андрей едва поспевали за ним. – Что чувствуете?

– Свет! – прохрипели подростки, задыхаясь от бега.

В ушах Маркуса гудело и щелкало. Он будто наяву видел, как из его груди тянется белая светящаяся змейка, пронизывает бегущего впереди Андрея, проходит сквозь Грегора и струится дальше, огибая зеленеющий пригорок. Она вибрировала, готовая вот-вот выскользнуть из тела Маркуса.

– Не упустите ее! – крикнул Грегор.

Из-под ботинка выпорхнул черный дрозд. Маркус представил, что он схватил сияющее тело змеи и сжал, унимая дрожь. Змея и вправду присмирела, вибрация уменьшилась.

Показался край пригорка. Маркус обогнул пологий склон и догнал Грегора и Андрея, замерших у заболоченного пруда. В центре, в метре над цветущей водой, переливался всеми цветами радуги шар из скрученных светящихся нитей, похожий на змеиный клубок. Он медленно уменьшался, будто выпуская воздух. Светящаяся лента вырвалась из груди Маркуса, проскользнула сквозь Андрея и Грегора и втянулась внутрь шара. Гул в голове Маркуса превратился в острую нестерпимую боль. Стоящий впереди Андрей закрыл ладонями уши и со стоном упал на колени.

– Боритесь! – издалека донесся крик Грегора.

Маркус мысленно схватился за края клубка и что было силы потянул в разные стороны, не давая ему сдуться. Борьба продолжалась секунд тридцать. Наконец Маркус не выдержал и ослабил хватку. Шар еще с полминуты висел в воздухе – Андрей пытался удержать его в одиночку, но в итоге сдался и он. Клубок сжался в точку и исчез, брызнув белыми искрами. Мир накрыла глухая тишина, только в груди Маркуса гулко ухало сердце.

– Очень даже неплохо! – Старик потер руки.

– Что дальше? – Андрей лег на траву, положив под голову куртку. По его лицу стекали крупные капли пота.

Маркус тоже устало опустился на землю. Прошло уже два года, как Грегор забрал их из интерната. День за днем, с ранней весны и до первого снега, они с Андреем перекидывали через головы брезентовые лямки заляпанных красками мольбертов и вместе с Грегором ехали на окраины города. Прохожие и случайные попутчики, наверное, думали: «Художник вывозит учеников на пленэр». Но на узких улочках идущих под снос кварталов, на пустырях и в заброшенных промках друзья постигали совсем другое мастерство.

Грегор экзаменовал их требовательно и жестко. И сегодня, похоже, остался доволен.

– Дальше, – ответил он Андрею, – вы должны научиться превращать звук Коммутатора в силу, способную удержать канал пробоя хотя бы несколько минут.

О Коммутаторе друзья услышали через неделю, как перебрались жить в мастерскую. Грегор собрался везти их в магазин, чтобы купить «человеческую одежду» и выбросить, наконец, опостылевшую коричневую форму с никелированными пуговицами. Они оделись, сели завтракать яичницей и кефиром, и тут Маркус услышал знакомый гул и лязг металла.

– Только не сейчас! – скривившись, прошептал сидящий рядом Андрей.

Грегор встал из-за стола, положил ладони им на головы и закрыл глаза. Маркус почувствовал, как из пальцев наставника потекли струйки теплоты, нарастающий шум мгновенно стих.