Вечер неумолимо приближался, энергия восстанавливалась, но процесс шел слишком медленно — у меня до сих пор не получалось нормально ходить и поднимать тяжести. А план побега все еще находился в зачаточном состоянии.

— Так…

К тому моменту когда явившийся за мной посыльный сообщил, что телеги отправляются в город уже через полчаса, мне удалось выработать лишь общую концепцию своих действий. Главная идея состояла в том, что я должен был каким-то чудом замедлить свою повозку, остаться наедине с возницей, а потом либо удрать, либо напасть на него и убить. О том, что теоретических противников может оказаться больше одного, думать не хотелось. О вполне вероятной погоне — тоже.

— Вон туда иди. Тебя вроде как ждут.

Я поблагодарил гонца, подошел к командовавшему сборами лейтенанту и доложил о своем появлении:

— Господин офицер, солдат Максим прибыл. Согласно распоряжению командования, должен явиться на службу в гарнизон…

— Бумагу давай.

— Так точно!

Бегло изучив протянутый мною листок, лейтенант кивнул, а затем ткнул пальцем в самую дальнюю из телег:

— Туда. Сиди и не мешайся.

— А можно мне на какое-нибудь другое место? Это же…

— Тебе что, второе приглашение нужно? — округлил глаза собеседник. — Иди куда сказали и не мешайся!

Думаю, вполне я мог бы заявить о своих правах, устроить маленький скандал и выбрать иное транспортное средство, но на данном этапе никакого реального смысла в этих телодвижениях не имелось — отправить новую телегу в конец обоза и переставить местами возниц было чересчур легко. Вдобавок, лишняя суматоха могла раньше времени насторожить следивших за мной убийц. Если они вообще тут присутствовали.

Гадая о том, участвует ли офицер в заговоре, я дошел до указанной повозки, сухо кивнул расположившемуся на ее передке мужику, после чего снял рюкзак и попытался перебросить его через борт. Затея не увенчалась успехом — мешок показался мне свинцовым и раз за разом выскальзывал из рук.

— Давай помогу, — предложил наблюдавший за моими мучениями возница. — Ты что, из госпиталя?

— Да, — вздохнул я, морщась от прострелившей ногу боли. — Спасибо.

— Рад помочь. Забирайся сюда, а то в этом корыте все кости растрясешь.

Невинная фраза совершенно внезапно стала тем переключателем, который направил мои мысли в нужное русло — до меня дошло, что раны и откровенно хреновое самочувствие дают мне возможность исподволь управлять движением телеги. Не сразу, не до конца, но все же.

— Что, совсем плохо?

— Не то слово. Еле жив остался, а тут еще в город послали.

— Бывает, — хмыкнул мужик. — Травяную настойку будешь? Горячая.

— Нет, спасибо.

— Ну, как знаешь.

У меня в душе на мгновение вспыхнула жгучая злоба — если верить Шенне, сидевший рядом мужик отлично знал о том, что меня будут убивать. И это знание ни капли не мешало ему веселиться, пить чай, обсуждать мое самочувствие…

— Сука.

— Чего?

— Рана болит. Гадина.

— Сочувствую. Мазь нужна?

— Нет, это внутри.

— Смотрю, крепко тебе досталось. Много хоть гаранцев положил?

— Одного, кажется. Потом по башке дали.

— И то хлеб…

Минут через десять повозки начали одна за другой выезжать за пределы лагеря. Наша оказалась замыкающей.

— Не люблю в город таскаться, — сообщил возница, лениво хлопая поводьями. — Сюда обычно утром едешь, все видно, враги за речкой сидят. А обратно… эх.

— Нападают?

— Было пару раз. Сейчас перестали, но все равно тревожно.

— Ясно.

Колесо угодило в небольшую выбоину, телегу слегка тряхнуло и я тут же скривился:

— Вот дерьмо…

— Что, совсем плохо?

— Лучше бы я у целителей сидел.

— Ну, командирам виднее. На то они и командиры.

— Угу.

Через несколько минут тряска возобновилась. Я снова поморщился, несколько раз глубоко вздохнул, а потом демонстративно скрипнул зубами:

— Вот дерьмо. Блевать тянет.

— Терпи, недолго осталось.

Учитывая обстоятельства, совет прозвучал откровенно издевательски. Впрочем, на этот раз я пропустил его мимо ушей и закинул следующую наживку:

— Слушай, мне что-то совсем хреново. Надо вернуться.

— Нельзя, — тут же помотал головой спутник. — Если приказано в город — надо в город.

— Ты-то езжай. Я сам вернусь.

— Мне лейтенант голову оторвет. Даже не думай.

— А где он? Может, договориться?

— Приказ надо выполнять. Терпи.

Я пробурчал ругательство, однако настаивать на возвращении не стал — мы все еще находились рядом с лагерем, да и вокруг было слишком светло. Требовалось немного подождать.

— Помню, как-то везли картошку, а по дороге…

— Не надо о еде. Меня сейчас вывернет.

— Ладно, извини. Может, настойку?

— К черту настойку.

— Если хочешь, могу сзади место разгрести. Ляжешь.

— Не надо, еще хуже будет…

В том, что где-то впереди нас ждет засада, я уже не сомневался. Само собой, разум время от времени захлестывали волны иррационального скепсиса, но фрагменты мозаики один за другим становились на предназначенные им места и возникающие сомнения быстро рассеивались — меня действительно везли на убой. Причем я до сих пор не понимал, из-за чего конкретно. Или для чего.

— Дерьмо.

— Терпи.

Когда сумерки окончательно сгустились, я понял, что тянуть дальше уже нельзя. Пришла пора действовать.

— Стой… стой…

— Чего еще?

— Совсем хреново. Надо проблеваться… стой…

К счастью, мне удалось добиться нужной степени достоверности — уже привыкший к жалобам возница тихо ругнулся, а затем натянул поводья, останавливая лошадь. Ехавший чуть впереди всадник оглянулся, придержал коня, но затем расслабился и продолжил движение. А у меня наконец-то отлегло от сердца.

— Давай быстрее. Нельзя разделяться.

— Можешь ехать, — пробормотал я, вялой гусеницей сползая с телеги. — Догоню как-нибудь…

— Ну-ну.

Откровенно говоря, застрелить меня прямо здесь и сейчас не составляло вообще никакой проблемы — это смог бы сделать даже ребенок. Но убийцы ждали в другом месте, а у моего сопровождающего явно не было такого приказа. В итоге я целым и невредимым добрался до маленького кустика, скрылся за ним и попытался изобразить рвоту.