— Привет, — произнес Крис. Голос его был слабым и хриплым.

— Привет, — сказала Джессика, попытавшись вложить в это короткое слово всю бодрость и жизнерадостность, какую только смогла в себе найти.

— Что-то ты бледная, — улыбнулся Крис.

У Джессики сразу потеплело на сердце. Это была та самая улыбка, которая всегда вызывала у окружающих желание улыбнуться в ответ. Все не так плохо, если Крис по-прежнему может так улыбаться.

— Плохо спала, — объяснила Джессика.

— Надеюсь, не из-за меня?

Джессика растерялась.

— Э-э, — протянула она. — Не знаю.

— Да ладно, не надо со мной разговаривать как с младенцем. Я в порядке. Голова немного болит, ребра ноют, но это все.

— Правда? — обрадовалась Джессика.

— Конечно.

— Но тебе вредно волноваться, — вспомнила Джессика.

— Если я и волнуюсь, то только из-за того, что вижу перед собой бледные перепуганные лица.

— Я уже не перепуганная. Хотя вчера… да, это было ужасно. Хотя нет, я не о том говорю. Давай лучше поговорим о чем-нибудь нейтральном.

— Давай, — согласился Крис. — Что ты ела сегодня на завтрак?

Джессика уставилась на него в удивлении.

— Не помню, — выговорила она.

— Может, ты вообще не завтракала?

— Может… А что, это важно?

— Да не смотри ты на меня как на сумасшедшего. Ты сама предложила поговорить о чем-нибудь нейтральном. По-моему, это глупо.

— Почему?

— Ты думаешь об аварии, я думаю об аварии, а говорить мы будем о погоде.

— Крис, ты меня совсем запутал. Мне строго запретили тебя волновать, а ты…

— Я же говорю, это глупости. Скажи лучше, ты видела мой мотоцикл?

— Нет, — помотала головой Джессика.

— Жаль, — вздохнул Крис. — Отец говорит, что его забрали на стоянку дорожной полиции. Теперь ведь еще будет судебное разбирательство. Интересно, он всмятку или как?

— Похоже, ты и в самом деле чувствуешь себя не так уж плохо, раз тебя так волнует судьба мотоцикла.

— Конечно, волнует. И еще меня волнует, когда меня отсюда выпустят.

— Крис, ты слишком торопишься! — воскликнула Джессика. — Насколько я понимаю, до этого еще далеко.

— Я должен приступить к тренировкам не позднее сентября, — сказал Крис.

— До сентября еще полтора месяца, но я не думаю…

— А я думаю, — отрезал Крис. — И никакие врачи меня не остановят.

— Крис, я очень тебя прошу! — взмолилась Джессика. — Не нужно никуда торопиться. Ты все успеешь. И тренировки от тебя никуда не денутся. Но сейчас ты должен нормально восстановиться. — В подкрепление своих слов Джессика погладила Криса по голове. — Сильно болит?

— Так совсем не болит, — улыбнулся Крис. — А если ты меня поцелуешь, то мое выздоровление пойдет гораздо быстрее.

Джессика наклонилась и чмокнула его в щеку.

— Вообще-то я имел в виду не совсем это, — пробормотал Крис. — Но так тоже хорошо.

Дверь распахнулась, и вошла медсестра. Не та, которая была вчера, а другая. Совсем молодая девушка с огромными голубыми глазами, прямой спиной и невероятно деловым видом.

— Пора ставить капельницу, — сказала она.

— Лучше бы дали бифштекс, чем кормить меня всякими растворчиками через вену, — сказал Крис.

— И делать укол, — добавила медсестра.

— Нет, только не это!

— Ну ладно, я пойду, — произнесла Джессика.

— Да, на сегодня посещений хватит, — проговорила медсестра.

— Почему это хватит?! — возмутился Крис.

— Потому что вы еще слишком слабы. А сейчас будете спать, после укола.

— Но я прекрасно себя чувствую! — воскликнул Крис.

— Это вам только кажется. Вы сейчас под действием лекарств, которые снимают боль. У вас даже может быть эйфория и ощущение прилива сил. Но нельзя доверять этим ощущениям.

— Такое ощущение, что вы это только вчера вычитали в учебнике, — язвительно заметил Крис и с неприязнью посмотрел на девушку.

Ее щеки зарделись, она хотела что-то сказать, но промолчала и стала готовить лекарства для укола.

— Докторов нужно слушаться, — сказала Джессика, стоя в дверях. — И медсестер, конечно, тоже. Ну, до завтра. Не капризничай и отдыхай.

Джессика вышла из палаты, а Крис продолжал что-то бурчать недовольным тоном.

— Завтра я улетаю, — произнес Берт.

Он привез Джессику домой после очередного посещения больницы. С момента аварии прошло три дня, и состояние Криса больше не вызывало у врачей серьезных опасений.

Джессика молча смотрела в окно.

— Я больше не могу увиливать от своих обязанностей, иначе моя фирма просто развалится.

— Это понятно, — произнесла Джессика.

— Конечно, сейчас не время говорить об этом… Но ты и так все знаешь.

— Что я знаю?

— Знаешь, как я к тебе отношусь.

Джессика ничего не сказала. Ей и самой было непонятно, отчего у нее так испортилось настроение. Она ведь знала, что Берт должен уехать, и раньше эта мысль не вызвала у нее отрицательных эмоций.

— Это был замечательный отпуск, — произнес Берт.

— Да, — кивнула Джессика.

— А Крис скоро поправится, — добавил Берт.

— Да, — повторила Джессика.

— Но если вдруг что… — начал Берт. — То есть я уверен, что все будет в порядке, но на всякий случай помни, что у меня есть знакомства в медицинских кругах. Хотя я не думаю, что будут какие-либо осложнения.

— Спасибо, — отозвалась Джессика.

— Можно я буду тебе иногда звонить? — спросил Берт.

— Звони, конечно. — Джессика пожала плечами.

— Но если ты сочтешь мои звонки неуместными, то так прямо и скажи.

— Так прямо и скажу. — Она открыла дверцу машины и на мгновение задержалась, прежде чем выйти. Посмотрев в глаза Берту, она сразу отвела взгляд и тихо произнесла: — До свидания.

— До свидания, — повторил вслед за ней Берт.

Крис выздоравливал, друзья постоянно навещали его в больнице, составив график посещений, чтобы не раздражать персонал своей большой шумной компанией.

— По-моему, назревает роман, — сказала Джессика, когда они однажды вышли из больницы, оставив Криса наедине с той самой молоденькой медсестрой, которая всегда вызывала у него бурные эмоции. Они уже знали, что ее зовут Синтия, что она собирается поступать в медицинскую академию и что она очень ответственный и терпеливый человек, способный спокойно выслушивать все недовольные речи и при этом делать свое дело.