Ее встретил обескураженный Семен, он стоял на крыльце и чесал затылок.

– Екарный бабай, – принялся он посвящать Катерину в случившееся недоразумение без предварительного вступления, во время которого обычно нормальные люди здороваются. – Раскормил я Анюту на свою голову! Стала она спускаться в погреб, лестница под ней и проломилась! Летела недолго, но с непривычки стонать начала и ругаться. Хотел плюнуть на нее да закрыть погреб, так на плите щи недоваренные остались, кому ж охота без обеда сидеть? Пошел, притащил лестницу из сарая. – Он кивнул в сторону двух палок, прислоненных к стене дома.

– Это разве лестница? – осторожно поинтересовалась Катерина, боязливо ощупав две длинные вертикальные палки с двумя короткими поперечными.

– Вот и она туда же: «Это не лестница! Я с нее навернусь!» Конечно, навернется, весит-то тонну. Сколько раз я говорил, что ей худеть надо! Ее теперь ни одна лестница не выдержит. Ты, Катерина, пойди, пожалей ее ушибленное место. Она говорит, что головой ударилась. Были бы мозги, сразу бы выскочили. А я к Степанычу отправлюсь за парашютной стропой. Он у летунов на аэродроме завхозом работал. Хозяйственный мужик был, всегда приговаривал: «Раз идешь с аэродрома, захвати чего для дома». И хватал. Когда половину аэродрома вынес, уволили его как рожденного ползать…

Катерина прошла в сени и заглянула в открытый погреб. В полутьме, с трудом пробиваемой тусклым светом фонарика, она увидела Анюту, восседавшую на бочке.

– Как ты, Анюта? – Катерина наклонилась над погребом и попыталась улыбнуться.

– Отвратительно! – взвизгнула Анюта. – Этот гад специально такие ступеньки хлипкие сделал, чтобы они подо мной провалились!

– Что ты! Я думаю, Семен не специально ступеньки хлипкими сделал, – попыталась заступиться за него Катерина.

– А при чем тут Семен? Я про прадеда своего говорю, царство ему небесное.

– Так сколько же этим ступенькам лет?! То есть веков? – изумилась Катерина.

– Всего-то два, а может, и того меньше, – пожала полными плечами Анюта и загрустила. – Чем меня теперь отсюда выуживать? По хлипким лестницам не полезу! Объявлю бойкот и умру голодной смертью.

– А я вас с Семеном хотела на шашлыки пригласить, – сказала Катерина, – уже мангал во двор вытащила и окорочка замочила в маринаде.

– Шашлыки?! – заметно повеселела Анюта. – Шашлыки – это хорошо. Принесешь мне два кусочка. Только сделай это от Семена тайком, он меня кормить отказался. Сказал, что раз лестницы подо мной проваливаются, то буду я тут сидеть до полного исхудания.

– Семен за парашютной стропой к Степанычу пошел, – сообщила подруге Катерина. – Парашютные стропы много чего выдерживают.

– Я боюсь, – призналась Анюта, – страшно что-то, с этакой высоты по стропе подниматься.

– А тебе подниматься не придется, Семен тебя вытянет, – сказала Катерина и сама себе не поверила. Анюта слишком много весила для того, чтобы ее смог вытянуть один Семен. От Катерины помощи практически никакой. Она физически слабосильная.

Но Семен пришел не только со стропой, вместе с ним выручать Анюту из плена явился Степаныч. Он сразу взялся за дело, скинув стропу вниз и приказав Анюте обмотаться на талии. Семен поворчал, что у его супруги такое излишество, как талия, уже давно отсутствует, но поднимать жену на поверхность принялся с энтузиазмом голодающего Поволжья. Анюта обмоталась. Поднатужились они, дернули, вдруг «Хрясь!». Руки у них сразу пустые оказались. Катерина нагнулась вниз и увидела Анюту. Она сидела на земляном полу, обмотанная стропой, ее дрожащая рука тянулась к бутылям с самогонкой, а вторая выуживала из бочки слабосоленую помидорину.

– Нет, – сказал Степаныч, – эта тяжесть с естественным человеческим организмом не совместима! – И получил помидориной по лбу. – Неблагодарная баба! – беззлобно ругнулся он и принялся чесать затылок. – Нужно привести бычка моего, Юрку. Он нам поможет Анюту выуживать.

И ушел за бычком. Вместе с ним отправился Семен.

– Как ты там, Анюта? – пискнула Катерина, заглядывала в погреб.

– За твое здоровье, подруженька дорогая! – Анюта схватила бутыль и принялась пить что называется из горла. После чего вытерла рот рукавом и закусила первой попавшейся в руку помидориной из бочки, на которой недавно сидела.

– Анюта, может, не надо? – попыталась облагоразумить подругу Катерина.

– Надо, – ответила Анюта и потянулась к бочке с огурцами. – Все недосуг было проверить, хрустят они или нет, – она выудила огурчик. – Лови! – И кинула его Катерине.

– Хрустят, – подтвердила та, кусая соленый огурец. – Очень хрустят, вкусные, как раз к шашлыку.

– Может, тебе бутыль как-то передать? – задумалась Анюта. – Посидим, выпьем, за жизнь поговорим.

Передать бутыль не получилось, было слишком высоко. За жизнь говорили полчаса.

– Му! – услышали они наконец со двора и притихли.

– Так! – В сени забежал Степаныч. – Анюта! Быстро кидай строп наверх! Юрка у меня темпераментный, он ждать не будет. – Анюта кинула строп, и Степаныч с ним выбежал из сеней. – Поднатужились! Вира! – услышали женщины со двора.

Строп с Анютой моментально взлетел наверх, но остановился ровно посредине трехметровой высоты. Анюта зависла между небом и землей, как вордовская программа, о которой она не имела ни малейшего представления. Ни туда, ни сюда. Катерина выскочила во двор и увидела странную картину. Огромный бык, с обвязанной стропой могучей шеей, стоял рядом с Семеном и Степанычем, а те его уговаривали сдвинуться с места.

– Ладно, черт с ним! – не выдержал Семен. – Пусть хоть так держит! Я побегу, ее сам вытяну. – Через секунду из сеней раздался его возмущенный голос: – Спасателей вызывать нужно! – И вскоре появился он сам. – Нужно вызывать спасателей, – взволнованно сказал вернувшийся Семен Степанычу. – Иначе, пока мы ее достанем, в погребе опустеют все жизненно важные емкости.

– А! А! А! – из погреба раздался нечеловеческий голос Анюты. У Катерины душа ускакала в пятки, мужчины вздрогнули, а бык, заинтересовавшись звуками, направился к сеням.

– Хрясь! А! А! А! – продолжился крик после не совсем мягкой посадки.

– Ты чего кричишь, Анюта? – поинтересовалась Катерина, наклоняясь над погребом.

– Тут эти! Как их?! Микки-маусы! – Она сидела на полу, обвисшей стропой отгоняя серую мелюзгу, непонятно каким образом оказавшуюся вместе с ней в погребе. По всей вероятности, мыши прибежали понаблюдать за процессом поднятия тяжести, в их серой жизни такого еще не наблюдалось. – Вытаскивай меня по-хорошему, – кричала она Семену, – а то я тебе харакири сделаю! – И Анюта принялась кидать в мышей помидорами.

– Оставь в покое продукты! – возмутился Семен. – Как будто от помидор хоть одна мышь сдохла!

– Юрку нужно заинтересовать, – глубокомысленно изрек Степаныч и уставился на Катерину.

– Что за намеки? – не поняла та.