— Стволы есть?

— Ну что ты, только ножички перочинные! Я ж говорю — дети… Можно было бы, конечно, и забить на них, да уж больно борзеть начали, щенки! Ты бы, Леван, заехал за мной часикам к шести, мы бы смотались туда быстренько… Там дел-то — на десять минут!

— Ладно, договорились.

— Ну вот и хорошо! Значит, в шесть жду.

Левчик взял с собой троих, Грек был четвертым. На двух джипах они подъехали к старым железным гаражам, где, по сведениям Грека, собиралась обычно эта шпана.

— Тут. — Грек кивнул на гараж под номером сорок три.

Из-за закрытых ворот гаража пробивался свет — внутри кто-то был. Все вышли из машин и подошли к воротам. Левчик строго взглянул на своих бойцов, те молча и сосредоточенно кивнули — готовы. Левчик дернул дверь калитки — она была заперта изнутри. Он постучал.

— Что надо? — раздался из гаража ломкий юношеский голос.

— Мужики, где здесь Степаныча гараж? — крикнул Левчик.

— Какого еще Степаныча?

— Высокий такой, тощий. У него еще «Нива» белая… Да открой дверь-то, не ссы…

За дверью послышалась возня и чей-то голос проворчал с угрозой:

— Щас ты у меня обоссышься…

Со скрипом отодвинулась щеколда, и в дверном проеме появилась белобрысая мальчишеская голова.

— Ну чего… — Думм!!! Мощным ударом Левчик опрокинул парня внутрь.

Следом за ним в гараж стремительно ворвались остальные бойцы. Били умело, наверняка, поэтому пацанам досталось всего по два-три удара, и уже через полминуты все было кончено. Малолетки со стонами корчились на грязном полу, сплевывая выбитые зубы и размазывая кровь из разбитых носов.

— Встать! — отрывисто скомандовал Левчик.

Трое, кряхтя, поднялись на ноги, четвертый остался сидеть. Левчик подошел к стоящим и не торопясь, внимательно и пристально заглянул каждому в глаза. С этими тремя все было ясно — страх наполнил их до краев, пробрал до донышка, казалось, от них даже воняло страхом. Все, больше они не опасны, этот страх уже не оставит их, будет постоянно держать в узде, а одно лишь упоминание о сегодняшней «беседе» сделает послушными, как дрессированные собачки в цирке.

Левчик шагнул к четвертому, все еще сидящему на полу парню.

— Я сказал — встать! — рявкнул он. Парень снизу вверх, с дерзким прищуром взглянул на Левчика, сплюнул кровью ему под ноги и очень медленно, демонстративно неохотно поднялся. С этим белобрысым дело обстояло несколько сложнее — он явно еще не сломался, смотрел непокорно, с вызовом, и даже пытался презрительно улыбаться. Скорее всего, именно он был здесь старшим.

— За старшого — ты? — процедил Левчик.

— Ну я. — Парень скривил в ухмылке окровавленный рот.

Можно было, конечно, выбить ему еще пару зубов, но Левчик понимал — вряд ли это его обломает. А обломать эту норовистую лошадку было просто необходимо. Иначе он не остановится — соберет новую компанию, и тогда проблема возникнет опять. Надо было что-то делать, и Левчик знал — что.

Одной рукой он сгреб белобрысого за грудки и рывком притянул к себе. Тот, не мигая, продолжал дерзко смотреть в глаза Левчику. Тогда, не отпуская парня, Левчик поднес к его лицу нож и нажал на кнопку. В полной тишине нож с громким щелчком выплюнул лезвие прямо к глазам белобрысого. Он вздрогнул, но взгляда не отвел.

— Давай-давай, сучонок, позыркай напоследок, недолго осталось! — с бешеной яростью прошипел сквозь оскаленные стиснутые зубы Левчик и прикоснулся отточенным, как игла, острием ножа к нижнему веку парня.

В его глазах вспыхнул, наконец, испуг — зрачки сузились, взгляд заметался, но Левчику этого было мало.

— Ну!!! — в голос взревел он и надавил лезвием.

Из-под острия ножа выползла рубиновая капелька крови. Бледный, как полотно, парень задрожал и опустил глаза.

— А теперь слушай меня, падла! — Голос Левчика подрагивал от душившей его злости. — Ты — вошь, падаль, паскуда, червь навозный — дерьмо у меня жрать будешь! Понял?!

Белобрысый молчал. Тогда Левчик опустил руку с ножом вниз и несильным, но резким, выверенным ударом вонзил лезвие в бедро парня. Нож неглубоко, сантиметра на три, вошел в мякоть, не задев кости — как раз так, как и рассчитывал Левчик.

— Так ты понял или нет? — еще раз спросил он.

— П-п-понял… — прошептал побелевшими губами парень.

— Тогда повтори!

Белобрысый только чуть слышно всхлипывал. Левчик стал медленно проворачивать нож в ране, чувствуя, как бессильно и жалко дрожит, трепещет плоть паренька под его рукой.

— У-у-у-у… — жалобно, как-то по-звериному, тихо завыл парень и сквозь хлынувшие слезы, покорно зачастил торопливой скороговоркой. — Я — вошь, падаль, паскуда, червь навозный — дерьмо жрать буду-у-у-у…

Вдруг Левчик почувствовал неприятный и резкий запах — парнишка, не выдержав, обмочился!

Вот теперь Левчик удовлетворился полностью — отныне с белобрысым было покончено навсегда. Молодость жестока — этого позора ему уже не забудут и не простят. Никто и никогда больше не пойдет за ним! Да и сам он, сломленный и раздавленный, уже никогда не поднимет головы, не взглянет дерзко и непокорно, не ухмыльнется презрительно…

Левчик обтер нож о рукав белобрысого, хмыкнул пренебрежительно и, покачав головой, отошел от него. Обернувшись, еще раз взглянул на результат своих трудов.

Парень, низко свесив голову, громко всхлипывал, размазывая по лицу слезы и кровь. Одна штанина его светлых брюк потемнела от крови, другая — от мочи. Хорош герой, нечего сказать!

— Ну вот что, детки, — Левчик, важно заложив руки за спину, вскинул голову и обратился ко всей поверженной четверке. — Мне вас перевоспитывать некогда, поэтому слушать меня внимательно и запоминать раз и навсегда. С этого дня он, — Левчик показал на Грека, молча наблюдавшего за всем происходящим от дверей гаража, — ваш пионервожатый. Что он скажет, то и будете делать. Макулатуру, к примеру, собирать или металлолом… Или еще чего-нибудь… А ничего не скажет — значит, будете тихо, как мышки, сидеть дома, учить уроки и помогать родителям. Если на вас еще раз хоть кто-нибудь пожалуется, отрежу яйца и заставлю сожрать. Усвоили? Все четверо торопливо кивнули.

— Не слышу, — нахмурился Левчик.

— Да, усвоили… — прозвучали вразнобой четыре дрожащих голоса.

— Ну вот и славно! До свидания, детки. — Левчик повернулся и вышел из гаража.

— До свидания, — послышалось ему вслед.

Расставшись с Усачевым, Грек позвонил боссу.

— Алло, Борис Борисыч? Это я.

— Давай, рассказывай! Как он?

— Высший класс, Борис Борисыч! Мастерская работа!

— Ты уверен?

— На все сто! Любо-дорого посмотреть! Хоть снимай на камеру и делай это… учебное пособие!