на тракте), а Оренбургский казачий полк генерала Наумова – деревню Ляличи и село Монастырище. Восточно-Сибирская артиллерийская дружина полковника Романовского, по своем прибытии в распоряжение генерала Бородина, 4 сентября расположилась первоначально в бывшем японском опорном пункте, что при станции Ипполитовка, но через неделю (11 сентября) была направлена генералом Бородиным в село Ивановка в распоряжение генерала Блохина.

Относительно передачи Восточно-Сибирской артиллерийской дружины из Сибирской рати в Сибирскую казачью рать можем сказать, что передача эта была вполне рациональна: в Сибирской стрелковой рати артиллерии было в избытке, в то время как у казаков ее почти не имелось. В Сибирской казачьей рати, до прибытия в нее батареи полковника Романовского, имелось всего одно орудие Сибирской казачьей батареи. При этом оно находилось в вагоне на ст. Ипполитовка, а сама батарея занимала сим временем опорный пункт в деревне Лефинка, иными словами, в рати не имелось ни одного действующего орудия. Оренбургская артиллерийская сотня орудия в это время еще не имела, она получила его лишь в десятых числах октября месяца, по отходе главных сил на село Монастырище. Таким образом, только в этот, самый последний период борьбы Сибирская казачья рать имела 4 орудия, в то время как Поволжская рать 8, а Сибирская стрелковая 7 орудий.

Вот несколько строк описания железнодорожной станции Ипполитовка штаб-квартиры Сибирской казачьей рати: «Станция маленькая, за путями стоит водокачка, группа деревьев – шелестящих берез и ровное поле. Равнина тянется далеко на запад. На восток же поднимаются горы. В этом направлении, верстах в двух-трех, виднеются мазанки хохлацкого села Кремово. К нему от станции ведет проселок, и телеграфные столбы стоят по сторонам ее. У самой станции, саженях в сорока, на небольшом холмике – опорный пункт. Два параллельно стоящих деревянных барака, обложенных мешками с землей, как бы ушли в землю. Земляной вал, опять мешки и линия проволочных заграждений закрывают доступ к этим баракам. Узкая дорожка, скрипучие ворота и рогатки. Вдоль окопов настланы деревянные мостки, чтобы не утонуть в грязи весной. Внутри бараков – нары, маленькие окошки, деревянный настил вместо пола. Доски скрипят и гнутся, когда ступаешь по ним, кое-где еще сохранились бумажки с японскими надписями. В этом опорном пункте была помещена Восточно-Сибирская артиллерийская дружина со своими обоими орудиями».

В своей книге генерал П.П. Петров говорит о «другой части первой задачи» – уничтожении Анучинской группы красных партизан. Генерал пишет, что после того, «как только красные будут прогнаны за реку Уссури, генерал Молчанов из района Спасска направит на Анучино часть своей конницы с севера, а в это время казачья группа генерала Бородина перейдет в наступление с юга». Начавшиеся дожди те самые, которые якобы сорвали Уссурийскую операцию генерала Никитина, помешали выполнить задуманный план похода на Анучино. «Это было отложено и сыграло затем скверную роль в событиях октябрьских», – заканчивает генерал Петров.

Ивановка и Лефинка, находясь на тракте Анучино – Никольск, имели важное значение, так как прикрывали и Никольск и железную дорогу от ударов красных.

В селе Ивановка имелось два опорных пункта, созданные в свое время японцами, в деревне Лефинка – один опорный пункт.

В селе Ивановка помещались Енисейская и Сибирская дружины, а также штаб отряда (полка) с генералом Блохиным во главе. В деревне Лефинка помещалась Сибирская казачья батарея без орудия.

С прибытием батареи полковника Романовского гарнизон Ивановки достиг общей численности 314 человек при 2 орудиях. В это число 314 входили все чины гарнизона от начальника гарнизона до кашеваров и обозников включительно. По дружинам это число разбивалось так:

Сибирская казачья дружина – около 130 чинов.

Енисейская казачья дружина – около 120 чинов.

Восточно-Сибирская артиллерийская дружина – около 64 чинов.

Позднее в батарею из базы прибыло еще несколько человек, и в первых числах октября общая численность чинов артиллерийской дружины равнялась 77 чинам, из которых были штаб-офицеров – 1, обер-офицеров – 13, солдат – 63, при 39 конях.

По родам оружия гарнизон села Ивановки состоял из примерно 130–170 пехотинцев, 85–90 всадников, остальные были батарейцами, обслуживающими 2 орудия.

Через четыре дня после прибытия батареи полковника Романовского в Ивановку, 15 сентября, была произведена смена квартир частей в связи с новым, видоизмененным планом обороны села, основанным на участии в обороне села двух орудий.

16-го, кажется, сентября генерал Блохин оставил Ивановку, отправившись, если не ошибаюсь, во Владивосток в деловую командировку. Старшим по службе после него был командир Восточно-Сибирской артиллерийской дружины полковник Романовский, но, так как он был артиллеристом, да к тому же только что прибывшим в отряд и потому почти совсем незнакомым с офицерами обеих дружин и прилежащей местностью, во временное исполнение обязанностей начальника гарнизона села Ивановки вступил старший из командиров дружин – командир Енисейской казачьей дружины, войсковой старшина Бологов.

Здесь мы еще раз отметим, что ближайшие к Ивановке белые части находились: в Лефинке, в Ляличах, а затем в Черниговке (конная Оренбургская дружина) и уральцы на ст. Ипполитовка.

16 сентября подполковник Яковлев (начальник гарнизона Лефинки) выловил в окрестностях Лефинки 20 хунхузов. В этот же день разведка, высланная из Ивановки в Николаевку, поймала в последней 13 человек красных.

Ночь с 16 на 17 сентября была тихой, ясной. Осенний холодок давал себя чувствовать. В бездонном небе ярко горели звезды. В избе, занятой офицерами Восточно-Сибирской артиллерийской дружины, часов до 2–3 утра обычная кампания играла в пульку. Наконец-то они угомонились и улеглись спать. Бодрствовал один дежурный офицер.

В 4 часа 17 сентября в ночной темноте раздался лай собак на восточной окраине Ивановки. Собаки всполошились как-то все разом. Создавалось впечатление, точно там были чужие люди. Лай скоро смолк. Малочисленность гарнизона 180 штыков, 99 сабель при 8 пулеметах 2 орудиях не позволяла белым занимать все большое село Ивановку и держать сторожевое охранение по всем ее окраинам: посты не выдвигались за проволоку. Причина собачьего лая поэтому так и не была выяснена. Скоро должно было светать, и лай приписывался поэтому несколько преждевременному выезду крестьян в поле.

В 4 часа 45 минут дежурный офицер по батарее, вышедший из темной и душной избы на крыльцо, чтоб подышать свежим воздухом, неожиданно услышал два или три глухих переката человеческих криков, и тут же полнейшую тишину наступающего утра прорезал знакомый звук редких винтовочных выстрелов. Потом на минуту все смолкло… Глухие перекаты человеческих криков были криками «ура!» красных бойцов, идущих в атаку на приступ «волости» (волостное правление дом), стрельба же была открыта в районе общественного амбара.

Поднялась тревога. Казаки и солдаты быстро выходили по своим местам…