берёшь трубку? — спрашивает в своей привычной манере, как было раньше: требовательно и властно.

— Потому что не хочу с тобой разговаривать.

Смотрю ему в глаза, силком заставляю не отводить взгляд.

— Почему?

— Потому что …

Действительно «почему»? Как это правильно сформулировать?

— Сколько девственниц ты ещё купил? — выпаливаю то, от чего больше всего жгёт душу. — Сколько их было за всё время?

— Ты читала статью?

— Конечно, я ведь теперь знаменитость. Кукла в руках миллионера, которую надо пожалеть.

— А разве не ты сама дала им всю информацию?

— Я? — от удивления у меня даже горло перехватывает.

— Ты.

— Я никому ничего не говорила про наш брак. Никому и никогда! — встаю из-за стола. — Хотя и могла бы. Но я думала, сама дура виновата. Не смогла постоять за себя, когда в первый день знакомства ты взял меня силой. Потом, когда потащил в ЗАГС опять же без моего согласия. Я молчала. Боялась и молчала. Все пять лет я терпела твои унижения. Ты привёл свою любовницу в наш дом и изменил мне на глазах у сына. И после всего этого ты думаешь, стоило мне выйти в высший свет, я сразу понеслась докладывать о нашей жизни журналистам?

— А кто тогда?

— Ты сам. Тот самый парень, с которым я разговаривала на банкете, это был мой бывший одноклассник, он работает журналистом. И ты сам подошёл и сказал ему, что купил меня.

— В порошок сотру этого козла. Урою пид*ра.

Руки сжимаются в кулаки, а взгляд становится жёстким.

— Ну да, конечно, добавь прессе ещё новостей.

— Лена! — рычит на меня.

— Что? Что Лена? Или может ты и меня хочешь в порошок стереть? Как ты это раньше делал.

— Я никогда на тебя руку не поднимал.

— Не обязательно бить, чтобы ранить. Ты издевался надо мной ежедневно. Грубил, хамил, будто я портовая шлюха и не заслуживаю даже твоего мизинца. А ведь у меня, кроме тебя, никого никогда не было. Я даже не целовалась ни с кем кроме тебя. И как дура терпела, потому что… — горло схватывает спазмом, а из глаз скатываются две предательские слёзы. Мне так больно. Но эта боль рвётся наружу. Словно созревший чирей, который прорвало. И хоть это очень больно, но пока весь гной не выйдет, лучше не станет. Поэтому я продолжаю.

— …потому что любила тебя. Несмотря на то, как ты относился, но я любила. И надеялась, что всё изменится. И сейчас, когда у нас стало всё налаживаться, я готова была простить тебя за всё. Готова была начать всё сначала. Но теперь — нет. Теперь я хочу только одного — развестись с тобой. Хочу жить свободной. Чтобы больше не бояться, что ты опять предашь или обманешь меня.

— Лена. Всё не так.

— А как? Ты хочешь сказать, что статья — враньё?

— Да! Там нет и половины правды.

— То есть ты хочешь сказать не охотишься за девственницами?

Господи, скажи — да. Пожалуйста!

Но Кир молчит.

— Бл***, Лена! Не заставляй меня оправдываться.

— Я не заставляю. Ты сам должен понимать, стоит ли мне всё объяснить или нет. Если дорога тебе, то ты расскажешь, если нет…прошу, отпусти меня.

Зачем жить вместе, когда нет чувств? Ты будешь свободен. Сможешь хоть каждый день новых девушек приводить в дом. Только меня отпусти вместе с сыном. Он единственное, что есть у меня. Единственный человек, который искренне любит меня.

— Если расскажу — останешься? — его голос звучит глухо, едва слышно.

— Нет, — качаю головой. — Нет. Кирилл на этом всё. Я не хочу больше таких отношений. Не хочу, чтобы на меня показывали пальцем. Подумай о сыне. Что про него будут говорить в школе.

Кирилл делает шаг ко мне, но я отступаю назад.

— Не подходи. Я не хочу, чтобы ты меня трогал.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Почему?

Снова делает шаг и снова я не даю ему подойти.

— Почему Кирилл?

— Мы можем переехать в другой город, уехать в другую страну, пока не уляжется шумиха, — вместо ответа он переводит тему на другую.

Мотаю головой.

— Нет. Я не хочу. Не хочу жить так, как раньше. Я изменилась Кир. Мне мало просто жить. Я хочу любви. Быть единственной. Хочу верить своему мужу. Хочу дружную семью, а не то, что у нас. И я боюсь, ты не сможешь мне этого дать.

Хочется выть от тех слов, что я говорю. Будто мазохист, который специально продолжает резать своё тело. Но я сказала ему правду. Жить с ним я не хочу и не могу. Даже когда уляжется шумиха.

— Слишком много хочу. Так не бывает Лена.

— Тогда просто отпусти.

Он смотрит пристально. Лицо словно высечено из камня. Но в глазах…там я читаю отголоски своей боли. Хотя мне, скорее всего, кажется.

— Хорошо, — его ответ подтверждает, что ему всё равно. — Уходи.

Глава 35

— Я могу уйти с сыном? — спрашиваю и задерживаю дыхание от страха, что он не отпустит нас.

Кирилл отворачивается, направляется к двери и бросает через плечо.

— Уходи вместе с ним.

Он выходит из столовой. Я остаюсь одна. Стук сердца оглушает. А через несколько секунд до меня доносится хлопок входной двери. Он ушёл.

Вот так просто ушёл. И в который раз доказал, что я для него никто.

Сердце разрывается от боли и обиды. Ведь я старалась быть хорошей женой. Видимо, в наше время больше не ценится доброта и любовь.

И хоть на часах уже десять, я не хочу оставаться в этом доме ни секунды. Иду в свою комнату, собираю чемодан. Беру только самое нужное. Собираю вещи Ильи. Он сначала не обращает внимания на мои сборы, но заметив, что я складываю его вещи в сумку, обнимает меня и спрашивает.

— Мама, куда мы едем?

— Зинаида Степановна нас в гости позвала. Ей одной одиноко.

— А папа?

— Ему некогда…он же работает.

Обнимаю моего малыша, целую в макушку, глажу волосы.

— Хорошо, мама, — соглашается сын.

К Зинаиде Степановне я прихожу уже в двенадцатом часу. Она радушно встречает нас. Квартира просторная, не то что обычные хрущёвки. Комнаты большие. Зинаида Степановна проводит нас в дальнюю комнату. Здесь очень мило и уютно.

— Моя Сонечка здесь живёт, когда приезжает. Но это бывает редко. Работает много, всё карьеру строит.

— Спасибо вам Зинаида Степановна. Если бы не вы…

— Ладно-ладно. Укладывай спать Ильюшу, а то время первый час.

Кровать в комнате одна, полутораспальная. Но нам хватает места, чтобы расположиться с комфортом. Илья сворачивается клубочком, и почти сразу