слабым утешением и не умаляло желание его убить.

– Что мы будем делать теперь, госпожа Аревало? – неуверенно спросил охранник, сопровождавший ее.

– Теперь уже ничего. Мы будем ждать! Это не значит, что мы сдаемся. Да, удачный момент для удара упущен, и не по нашей вине. Но мы не отступим и уничтожим чужаков, когда появится новая возможность.

* * *

Блейн до сих пор не понимал, правильно ли он поступил, но ни о чем не жалел. Иначе было нельзя! Он уже отказался от борьбы за перемены, когда позволил изгнать из поселения своего отца. Он не собирался повторять эту ошибку дважды.

Но не хотел он и ссориться с Рене. Он прекрасно знал, какая власть сосредоточена в ее руках: простые люди ее не очень любят, зато охранники ее слушаются. Некоторое время всем им придется жить по законам Арахны… долгое время, пожалуй. Блейн не хотел, чтобы кто-то начал ему мстить.

Хотя пока ему приходилось нелегко и без мести Рене. В поселке его считали героем, а появление спасателей – чудом. А вот в совете его не понял никто. Если бы он смог объяснить, зачем это сделал, было бы проще, однако ему приходилось молчать о чужой тайне, которую, на самом-то деле, не стоило хранить. Поэтому Номад, всегда доверявший ему, теперь не мог его понять. В поступке Блейна искали тщеславие, и от этого было обидней всего. Вроде как ему захотелось подняться повыше, показать, что именно он – связь между пришельцами и Арахной…

Это не было правдой. А говорить правду было нельзя. Замкнутый круг.

– Наверно, я когда-нибудь пойму, зачем ты это сделал, – вздохнул Номад. – А пока не могу, извини.

– Я не прошу понимания. Что теперь будет?

– Ну, сказать, что ты сошел с ума и никаких спасателей нет, уже не получится. На твое счастье, я склонен им верить, поэтому я и так собирался их выпустить. Но без таких громких объявлений! Теперь назад не сдашь, будет торжественный ужин, они познакомятся с нашими людьми. Но тебя там не будет.

– То есть? – смутился Блейн. – А где же я, интересно, буду?

– Хватит тебе изображать героя, пора побыть им. Ты сегодня возглавишь патрульную группу на той стороне моста.

– Наказание, значит?

– Можешь называть это как угодно. Но разве ты не заслужил?

– Да… Пожалуй, заслужил.

Ночь была особенно опасным временем на Арахне. Ночью просыпалось все, что жило на этой планете – и в ее недрах. После нападения урсы они опасались рассчитывать только на электрическую защиту. Поэтому на всех стратегически важных дорогах, ведущих к поселению, по ночам дежурили вооруженные воины.

Только вот обычно члены совета их не сопровождали. Понятно, что это наказание, но как не вовремя – и Номад даже не подозревает, насколько оно опасно именно для Блейна! Ночью рядом с ним останутся только люди Рене. Что если она отправит с ним самых верных и самых безумных? Что если они решатся на убийство? Звучит дико – но все возможно! Это ведь так просто: свернуть ему шею и бросить тело в джунглях. Да от него же к утру ничего не останется!

И все же он не мог отказаться. Подходя к машине, он едва не столкнулся с Рене, и в этом была определенная ирония… опасная ирония, если задуматься. Зачем она приходила сюда? Уж не для того ли, чтобы дать своим людям те самые указания, которых он так опасался?

– Доволен собой? – сухо спросила Рене.

– Про тебя я не сказал ни слова. Номаду тоже.

– Если ты ждешь благодарности, ее не будет.

– Да уж, не сомневаюсь, – усмехнулся он. – Но это к вопросу о доверии и о том, что ты не выдала меня тогда. Мы квиты.

– Может быть, – многозначительно улыбнулась она. – Время покажет.

Ему все это не нравилось, но что ему оставалось? Не жаловаться же Номаду! Тем более, пришло время уезжать, на поселение опускалась тьма, а сейчас, перед праздничным ужином, безопасность была особенно важна.

Еще первое поколение усвоило, что им хоть в чем-то повезло: они попали на самую безопасную часть Арахны. Здесь, на каменистом берегу, хищники иногда охотились, но не жили постоянно. А вот там, на территории растений… Там каждый час мог стоить жизни. О том, чтобы соваться туда ночью, и речи не шло.

Интересно, пережил ли Фостер хоть одну ночь?.. Это уже не важно, он в любом случае мертв.

Патрульные тоже не собирались приближаться к джунглям. Они переехали через мост, построенный когда-то из обломков корабля, и остановились неподалеку от реки, там, где земля еще была мертвой. Отсюда хорошо просматривались джунгли, можно было заранее увидеть, если оттуда кто-то появится. Патрульные разожгли костер, устроились вокруг него, глядя то на заросли, то на величественные очертания «Хелены» на горизонте. Они не боялись, но лишь потому, что привыкли к собственному страху.

Блейн наблюдал за ними, стараясь уловить подвох. Однако охранники вели себя как обычно, они не спешили с ним откровенничать, но они никогда не отличались болтливостью. Они обращались к нему с почтением, не похоже, что они ожидали удачной возможности его убить.

Постепенно Блейн успокаивался. Значит, Рене решила повести себя благоразумно и не мстить – уже хорошо, ей хватило того наказания, которое назначил ему Номад. А они все сейчас празднуют там как ни в чем не бывало, будто это они сразу же радушно приветствовали пришельцев! Обидно, но ничего не поделаешь, придется смириться.

Завтра утром чужаки все еще будут там, и он сможет поговорить с ними – уже свободно. Вот что важнее всего!

Он ожидал, что эта ночь будет долгой, но спокойной. Однако если Рене решила проявить к нему милосердие, то судьба – нет. Сначала он заметил, как напряглись патрульные, а потом уловил высокий тонкий вой, доносящийся из джунглей.

От этого звука, резкого, громкого, кровь холодела в венах. Он был страшен, даже когда звучал издалека, а теперь он приближался… Приближался к ним, в этом сомнений нет!

Блейн был советником и ученым, и все же он относился к третьему поколению – он умел драться и знал все главные угрозы Арахны. А этот вой ни с чем не перепутаешь!

– Ары, – коротко сказал глава патрульных.

– Почему они здесь? – насторожился Блейн.

– Такое иногда бывает. Нечасто, но они налетают на нас – когда у них голодные дни. Небось почуяли, что в поселении сегодня шумно, решили, что добычи много, вот и пришли! Не бойтесь, господин советник, мы вас в обиду не дадим, – язвительно заявил патрульный.

– Меня не