— Но… так не носят! — уже сдаваясь, произнесла она.

— Будут носить! — заверил ее Мартен. — Разве не вы сейчас законодательница мод?

Так началась карьера Мартена Саба в кинематографе. Его фантазия, его умение превращать обычные вещи в необыкновенные сослужили ему хорошую службу; он был не просто гримером — он создавал облик человека в целом. Однако имя Мартена так и осталось неизвестным широкой публике, хотя он и имел теперь некоторую долю в «Готорн Синема».

В это же время Мартен провернул серию операций с подложными документами; он торопился — от своих осведомителей он знал, что «венским методом» уже заинтересовались в полицейских кругах Корисы и велись переговоры о покупке аппаратуры. Мартен тщательно замел следы, затем и сам приобрел ультрафиолетовую лампу и занялся исследованиями. Он искал способ обмануть «невидимый свет», но научной подготовки у него не было, и кончилось все тем, что он получил довольно сильные ожоги. Тогда Мартен решил применить эту аппаратуру на новом поприще — предложил использовать ее в съемках фантастического фильма; фильм получился дорогим, но кассового успеха не имел. Это, пожалуй, был единственный его промах в «Готорн Синема», однако он не помешал Мартену вскоре стать совладельцем студии.

В неудачном фильме впервые играла Кириена; газеты писали, сетуя на то, что имя этой молодой блистательной актрисы не было указано в титрах: «Единственные удачные эпизоды скрашиваются участием прелестной мадемуазель, играющей роль фоторепортерши. Премилое лицо и бойкий, бесстрашный характер девушки — вот то, что вспоминаешь после просмотра фильма». В следующем фильме имя Кириены уже значилось в титрах; собственная ее фамилия (вернее, фамилия, выдуманная Мартеном) показалась неподходящей для актрисы, тогда Кириена добавила к фамилии одну букву и стала Кириеной Сабан. Анна-Эванжелина способствовала карьере «сестры» Мартена — с человеком, который в состоянии превратить ничто в нечто, стоило поддерживать самые лучшие отношения; к тому же Кириена работала в другом амплуа и не могла стать соперницей Анне-Эванжелине.

Кириена прославилась быстро, и быстро образовался вокруг нее сонм поклонников, хотя Кириена опасалась принимать их ухаживания, боясь гнева Мартена.

Впрочем, зря, потому что однажды на отдыхе в Ницце Мартен сам заговорил на эту тему.

— Ты не хочешь выйти замуж? — просто спросил он.

— За кого? — удивилась Кириена.

— Мне все равно, — ответил Мартен небрежно. — Выбирай сама. Неужели тебе никто не нравится?

— Я тебе надоела? — спросила «сестренка» осторожно. Она слишком хорошо знала Мартена и не верила в его альтруизм.

Так и сталось.

— Я собираюсь жениться, — объяснил Мартен. — Не могу же я в одном доме держать и жену и любовницу.

— Хорошо, — сразу все поняв, согласилась Кириена. — Как ты посмотришь на графа Бонаса? Он на днях сделал мне предложение…

— Безнадежно, — покачал головой «братец». — Его семья не допустит мезальянса. Поищи кого попроще.

— Бенедикт Бара?

— Это сколько же ему приданого потребуется? — протянул Мартен. — Или ты считаешь, что я должен отдать все тебе?

— Ну-у… Я выйду замуж против твоей воли, — предложила Кириена, — а ты оскорбишься и откажешь в приданом?

— Неплохо, — одобрил Мартен.

Дело было решено после того, как они посидели вечерок с карандашом в руках, подсчитывая средства, которые Мартен должен был потратить на замужество Кириены. Мартен поступил великодушно; он выделил Кириене полторы тысячи крон — якобы причитающуюся ей долю наследства от рано умерших родителей; с другой стороны, Мартен не мог отделаться от Кириены дешевле — это разрушило бы образ респектабельности, которым они оба были окружены.

Вскоре после этого Кириена разыграла шумную комедию с побегом и скромной свадьбой; Мартену же с тех пор приходилось с показной неприязнью относиться к Бенедикту Бара, хотя «зять», если признаться честно, ему нравился. Бара были одним из богатейших семейств Северингии, но Бенедикт никогда не пытался пускать пыль в глаза. Ему было около тридцати пяти; он был спортсменом-автомобилистом и авиатором, несколько месяцев помогал Лилиенталю, пока тот не погиб, потом сам занимался конструированием планеров и построил несколько на своем Лесном заводе… Грех было не использовать такого человека, и Мартен решил, что попозже попробует урегулировать свои отношения с Бенедиктом, «простив» «сестренку».

Что же до собственных устремлений, то Мартен не врал Кириене — он уже достаточно давно ухаживал за некоей Сузи Лагерлилиан. Это была сероглазая светловолосая девушка, очень милая, хотя и простого происхождения — из небогатой семьи потомственного аптекаря, что вполне устраивало Мартена. Конечно, он был бы не прочь взять невесту и побогаче, и познатнее, но уж больно много тогда будет хлопот с родителями. А так — милый романтический мезальянс, вполне в духе демократической эпохи. Да и девушка ему нравилась, хотя страстной любовью это назвать было трудно. Правда, о бабке Сузи поговаривали, что та ведунья, но Мартен встречал эту седовласую старушку и ничего зловещего в ней не заметил. Жаль только, что госпожа Феора ухаживаний Мартена за своей внучкой не одобряла, предпочитая преуспевающему деятелю синематографа простого ученика своего сына — Акила Героно.

Мартен мог бы уничтожить мальчишку одним щелчком; знал он его отлично — Акил снабжал ребят Мартена разными препаратами, в том числе и запрещенными, оказывал мелкие медицинские услуги — словом, парнишка не мог быть ему серьезным соперником.

Несмотря на молчаливое неодобрение бабки, отец и Сузи уже дали согласие на брак; да и могла ли юная девушка из небогатой семьи не соблазниться предложением, исходящим от одного из блистательных молодых людей Корисы. Был уже назначен день свадьбы, и Мартен, занимаясь предсвадебными хлопотами, уделил внимание и такому традиционному делу, как составление завещания: все, чем владел, он, как полагается, оставлял своей будущей жене Сузи Лагерлилиан и ее наследникам; все, за исключением небольшой суммы, отписанной «сестре», Кириене Бара, — чтобы соблюсти приличия.

Почему он поступил именно так? Был ли Мартен влюблен? Скорее — слишком самонадеян. Он был удачлив и всегда получал то, чего хотел, и полагал, что уже ничто не помешает ему получить в жены Сузи Лагерлилиан.

Но он недооценил седую древнюю старуху и хилого ученика аптекаря.

За два дня до свадьбы в дом Мартена Саба в Принц-Алекс-парке неожиданно явился Акил Героно. Когда Мартену доложили, он досадливо поморщился и вышел в сад: принимать это ничтожество в своем доме он не желал, к тому же собирался уходить.

Они встретились на дорожке почти у самой калитки.

Был вечер, солнце клонилось к закату, тени стали длинными.

— Зачем пришел? — пренебрежительно спросил Мартен.

Акил не ответил. Он смотрел под ноги Мартену, на лежащую между ними тень и шевелил губами.

— Ну, так в чем дело? — нетерпеливо повторил Мартен. — Что ты там бормочешь? Мне некогда тратить на тебя время!