Предупреждали ведь, что май в Австралии – это осень и, несмотря на тропики, простудиться неакклиматизировавшемуся человеку не просто, а очень просто. Да и примета плохая. А ей, Алине, теперь бросай все и трать четверо суток на полет к Луне, век бы ее не видеть! Это как минимум означает, что на рейс в Москву она не попадет и придется сразу лететь в Милан, чтобы не пропустить встречу выпускников, за что на обратном пути обязательно попадет от мамы. Омамамиясанталючия!

Хорошо хоть с Анечкой на «Армстронге» можно будет встретиться, выслушать, что же там у нее приключилось, когда ее то принимали в диспетчеры, то выгоняли, а сейчас вроде бы опять принять готовы… И в караоке зажечь.

Теперь главное, чтобы пассажиры достались нормальные, а не как те двое в прошлом рейсе. Тоже мне парочка – баран да ярочка! Обоих тошнило весь полет, порхай вокруг них с кислородной маской и пакетиком. И, главное, все думают, что она стюардесса. А она не стюардесса, она – бортпроводница! И занимается в полете не ублажением прихотей пассажиров, а надзором над ними, чтобы не вылезали без нужды из амортизаторов, а при нужде… гм… справлялись сами! Кажется, начало этого рейса тоже ничего хорошего не предвещает. Большинство пассажиров уже на борту, а эти чертовы арабы…

Припозднившиеся арабы в контрольное помещение почти вбежали, одновременно на пульте контролеров замигало извещение о приеме персональных файлов. Алина успокоенно опустилась в кресло. Ну, слава богу. Теперь минут пять на проверку, потом проводить этих четверых в ожидающий электробус, доставить их к лифту пассажирского люка, в амортизаторы их упакует наземный персонал, а ей останется только контрольный обход, и можно смело закрепляться в своем амортизаторе, похожем на огромную белую половинку яйца, и докладывать экипажу о готовности пассажирского отсека.

Двое арабов были совсем молодыми, один чуть постарше, и один довольно пожилой, но в их движениях чувствовалось нечто общее, словно они представляли собой не наспех собранную рабочую бригаду, а хорошо сыгранную команду. Причем в силовом виде спорта – вон мускулы какие.

А еще лучше, если бы они оказались командой по пляжному волейболу, – подумала Алина.

И тут же прикусила язычок, потому что один из контролеров, сержант Капинга, который вечно под окна жилого блока бортпроводников приносил букеты и вообще набивался в друзья ко всей женской части персонала, вдруг наклонил голову к торчащему сбоку лепестку микрофона, обратившись к начальнику смены:

– Командир Клеменс, взгляните на мой монитор.

Начальник смены заглянул за отделяющую их перегородку. У двух из четырех фигур на экране сержанта в затылочной области мигали красные огоньки.

– Имплантаты? – вслух удивился Клеменс и полез в личные файлы арабов.

В файлах ничего об имплантированных в тело устройствах и механизмах не говорилось. Он прижал к уху гарнитуру.

– Господин Мелек, господин Аль-Бахри. Почему в ваших файлах ничего не говорится об имплантатах у вас в головах?

– Разве это обязательно? – после короткой паузы удивился тот, что постарше.

– Вообще-то да, – ответил начальник смены и посмотрел на часы. У него было еще несколько минут. – Пройдите, пожалуйста, в ту кабину, необходимо провести сканирование.

Арабы без вопросов подчинились. Клеменс, оглянувшись на Алину, виновато пожал плечами, мол, служба.

Через минуту начальник смены уже знал, что под затылочной костью у каждого из этих двоих установлены миниатюрные приборы для связи и обнаружения сканирующих сигналов производства японской компании «Нихон Коден» со встроенным аккумулятором и индуктивным питанием от внешнего источника. Довольно старой и давно снятой с производства модели. Дорогое удовольствие, между прочим, и непонятно, зачем оно понадобилось простым ученым. Имплантаты заведомо не были ни оружием, ни встроенными взрывными устройствами и не могли оказать влияние на аппаратуру парома, но начальник смены для очистки совести все же связался с координатором и доложил о своих сомнениях.

– Не пудри мне мозги, – раздраженно донеслось в ответ. – Это вообще не ученые. Это рабочие по контракту, какую-то установку будут чинить. Опасности они не представляют?

– Не представляют, – согласился начальник смены.

– Пробей серийные номера имплантатов в корпоративной базе данных и пропускай. Экипаж на подходе.

Требуемые номера в базе отыскались быстро. Клеменс пожал плечами, занес всех четверых в список пассажиров и кивнул Алине. Та поднялась, пригласила арабов следовать за собой, и через минуту электробус увез их к основанию стартовой конструкции, где был вход в пассажирский лифт.

В стартовом положении пассажирский отсек «Быковского» напоминал широкую наклонную шахту, заполненную белыми эллипсоидами амортизаторов. Каждое такое «яйцо» являлось креслом на одного человека. Кресло было противоперегрузочным, благодаря слою активного геля повторявшим все черточки тела и просто до невероятия удобным. К тому же снабженным автономной системой жизнеобеспечения своего хрупкого содержимого. И не только жизнеобеспечения, но и развлечения. Там можно было посмотреть фильм, послушать музыку, почитать и проделать еще сотню приятных и необходимых вещей. Причина, по которой пассажиры при малейшей возможности пытались эти кресла покинуть, чтобы насладиться невесомостью, к примеру, была Алине решительно непонятной. Ну невесомость и невесомость. Чего в ней хорошего? А ей как проводнице небось опять придется загонять не в меру расшалившихся мужчин и женщин по амортизаторам перед тем, как экипаж даст ускорение. Приятного в этой необходимости мало.

Давно пора пассажиров жестко фиксировать, – подумала Алина, – и до конца полета не выпускать.

Пока наземная команда усаживала арабов в свободные амортизаторы, Алина успела спуститься к последним рядам, находившимся теперь в самом низу, и посмотреть, как дела у всех остальных. В этот раз, хвала всем богам, откровенных клаустрофобов и нытиков среди пассажиров не отмечено. Смотрят, правда, на нее из глубины кресел, как кролики на лису, но это нормально. Для пятерых из сорока девяти человек этот рейс вообще не первый, тем лучше и для нее, и для них.

Поднявшись наверх, Алина закрепилась в своем персональном амортизаторе, в предназначенном для проводника закутке, отделенном от основного салона, кивнула отсалютовавшей ей старшей наземной команды, проследила, как та покинула отсек, проверила герметизацию и ткнула в клавишу готовности.

– Пассажирский отсек, – сказала она в микрофон. – Готовность подтверждаю.

– Принято, проводница, спасибо, – подтвердили ей в ответ.

Доложив о готовности, Алина включила экран. С двух сторон невидимые камеры транслировали ей изображения лиц пассажиров, которыми ей придется любоваться весь полет. Центральная часть, где должны гореть параметры их жизнедеятельности, пока была пустой. Алина вздохнула и включила свою камеру, появившись на экранах перед лицами всех остальных пассажиров.

– Господа, – произнесла она хорошо заученную фразу, – бригада проводников и экипаж приветствуют вас на борту парома «Валерий Быковский».