Похлопав Савича по руке, пилот указал вперед. Неохотно оторвавшись от созерцания мирного парусника, Савич сосредоточил внимание на месте назначения. Комплекс был скрыт в бухте за скалистым мысом, так что разглядеть удалось лишь флотилию судов на якоре. Даже с такого расстояния и высоты было видно, что все это старые развалины, стальная скорлупа некогда гордых кораблей, давно отслуживших свое. Несколько из них были окружены радужными ореолами вытекающего из цистерн топлива, будто трупы, покоящиеся в лужах собственной крови и испражнений. Один простоял там настолько долго, что киль перержавел пополам, так что теперь и нос, и корма торчали к небу, а сплющенная труба застряла между ними, как орех в гигантских тисках. В четверти пути до горизонта широкой дугой протянулся через залив бон, сдерживающий нефтяное загрязнение. Входными воротами заправляла пара катерков, способных развести боны достаточно широко, чтобы впустить корабль. Уйти отсюда ни одному судну уже не суждено, — во всяком случае, по морю.

Вертолет сделал вираж вокруг мыса, и впереди показалась Утилизационная верфь «Карамита». Еще больше судов всяческих размеров и видов стояли у причалов в бухте, как скот в загоне, направляющийся на бойню. Пару супертанкеров, каждый длиной не меньше тысячи футов, волокли вверх по склону пляжа при помощи комбинации приливных волн и грандиозных лебедок. Армия рабочих роилась вокруг остовов, там и тут искрами вспыхивали газовые резаки, впивающиеся в металл. Широкий гусеничный кран стоял у самой полосы прибоя, подхватывая стальные секции корпуса, как только их срезали. Он перебрасывал их дальше по берегу, где еще больше рабочих стояли наготове, чтобы порезать и спрессовать плиты в более удобные для манипуляций блоки. Другие бригады обрывали в корпусе судна трубопроводы и электропроводку, потроша супертанкер, будто расчленяли тушу для переработки.

И в каком-то смысле так оно и было. Более мелкие куски металла грузили в железнодорожные вагоны для короткой поездки на север на Сталелитейный завод «Карамита».

Там металлолом переплавляли, перерабатывая в арматуру для нескончаемого строительного бума на юге Китая. Позади современного сталеплавильного завода мерцало бликами водохранилище, питающее крупнейшую в Индонезии гидроэлектростанцию, генераторы которой обеспечивают работу тяжелой индустрии в негостеприимных джунглях.

Некогда девственный песок, окружающий бухту, превратился в черную, пропитанную мазутом кашу, липнущую к ногам, как глина. По ту сторону заградительных бонов море было в относительной безопасности, но в пределах плавучей заградительной стены вода представляла собой токсичную мешанину нефтепродуктов, тяжелых металлов, полихлорбифенилов и асбеста. Акры суши, превращенные в копровые цеха, загромождали корабельные котлы, холмы шлюпок, разнообразные якоря и сотни других предметов, которые можно перепродать на открытом рынке. По ту сторону заборов высились десятки унылых жилых зданий немногим лучше, чем бараки. А вдоль железнодорожного полотна пристроились стихийные поселки проституток, мошенников и шулеров, готовых вытянуть у рабочих те жалкие гроши, которые они зарабатывали, превращая списанные суда в металлолом.

Савич заметил, что лес за заводом понемногу отступает благодаря тому, что тысячи рабочих день за днем рубят деревья на дрова, чтобы готовить себе еду. И хотя воздух еще чист, потому что завод в десяти милях к северу использует энергию воды, а не угля или мазута, над утилизационной верфью повис промышленный смог миазмов распада и грязи.

Но и в этом первозданном месте уже появился современный элемент — несомненно, именно его-то Шер Сингх и хотел продемонстрировать Савичу. По ту сторону танкеров виднелось блестящее здание из гофрированного металла почти такого же размера, как корабли, с десятками прозрачных панелей в жестяной крыше, впускающих внутрь свет. Две трети восьмисотфутового здания высились над водой на огромных сваях. С суши к нему вели четыре рельсовых пути, и пока вертолет пролетал над производством, Савич заметил две пары небольших дизельных локомотивов, вытаскивающих из здания поперечную секцию корабля длиной в пять футов. Он узнал изгиб корпуса, толстый киль, увидел внутренние переходы, будто смотрел на модель судна в разрезе. Нет, подумал он, это больше напоминает ломоть хлеба. Срез совершенно ровный, металл серебристо отблескивает на тропическом солнце. Непостижимо, каким образом такую большую вещь, как корабль, можно разрезать настолько аккуратно.

Вертолетная площадка располагалась в нескольких милях от верфи, где ее защищал от шума и запахов еще один голый скалистый мыс. Вокруг виднелись ухоженные газоны и просторные бунгало для надсмотрщиков, клерков и опытных рабочих. Рядом с посадочной площадкой ждал открытый джип, водитель которого поспешил помочь Савичу с багажом. Русский не собирался задерживаться в Индонезии дольше, чем необходимо, и потому захватил с собой лишь портфель и потрепанный кожаный саквояж. Основная часть багажа осталась в камере хранения аэропорта. Он позволил шоферу положить саквояж назад, но кейс из телячьей кожи держал на коленях всю дорогу до верфи.

Прошло несколько минут, прежде чем его слух восстановился после часового полета на вертолете, и тогда по ушам Савичу ударил грохот пневматических резаков, лопатообразных отбойных молотков и пронзительный гул бесчисленных генераторов. Кран с глухим ударом уронил на берег десятитонную металлическую плиту, и считанные секунды спустя рабочие набросились на нее с кувалдами и ручными электропилами для резки стали. Одеты они были в какие-то лохмотья, и Савич заметил, что ноги, груди и руки у них покрыты темными шрамами от контакта с горячим, острым металлом. Увидел, что многие изувечены: у кого-то недостает глаза, у кого-то — пальцев или части стопы.

А затем из здания донесся ожесточенный визг, прорезавший воздух, как раскалывающийся бриллиант. Высота звука нарастала до тех пор, пока Савичу не показалось, что голова вот-вот лопнет, и так тянулось минуту, а потом и другую. Шофер протянул ему пару шумозащитных наушников, и Савич с благодарностью надел их. Шум не исчез, но теперь ослабел настолько, что слезы перестали застить глаза. К его изумлению, рабочие продолжали заниматься своим делом, будто не замечая визга, да и шофер и бровью не повел.

Джип остановился возле большого складского здания в тот самый миг, когда звук вдруг оборвался. Савич и не осознавал, что затаил дыхание. Теперь же с облегчением шумно выпустил воздух из легких и жестами спросил шофера, можно ли уже снять защитные наушники. Индонезиец кивнул.

— Я прошу прощения, — казенно проговорил он по-английски. — Мы к этому привыкли.

— Что это было? — спросил Савич.

— Корабельная пила. — Водитель указал Савичу на открытый лифт, ходящий вдоль фасада десятиэтажного здания.

Здесь шофер сдал Савича с рук на руки другому рабочему. Ему выдали пластиковую каску с защитными наушниками, которые можно было откинуть, когда они не нужны. Рабочий захлопнул дверь лифта, нажал на кнопку и терпеливо ждал, пока тот поднимется вдоль здания. Хотя отсюда вид открывался не столь впечатляющий, как при подлете, Савича поразил размах деятельности Сингха. Похоже, следующим после ржавых танкеров свою участь встретит небольшое белое круизное суденышко, выглядящее будто непорочная невеста в окружении нищенствующих бродяг. В его боку уже прорезали квадратную дыру, и плавучий кран переносил опреснитель судна на ожидающий лихтер.