Она поднялась, пошатываясь, и словно издалека услышала собственный голос:

– Ладно, хватит, пошли спать. У нас впереди тяжелый день.

Молодые люди, ворча, убрались в свою палатку, Сара и Антония проскользнули в свою. Похолодало.

– Ты дулась весь вечер, – заметила Антония. – Надеюсь, ты не собираешься и завтра себя так вести? Ребята нервничают, я нервничаю… Что касается тебя, так ты просто умираешь от страха, это ясно, как божий день, так что расслабься немного, а то через пару дней мы начнем убивать друг друга.

Не отвечая, Сара влезла в спальный мешок и сделала вид, что спит. Через полчаса Антония тихонько выбралась из палатки и пошла к парням.

«Вот сволочь, – подумала Сара, но и пальцем не пошевелила, чтобы ее остановить. – В конце концов, – решила она, – что мне с того?»

К сожалению, ее мучила бессонница, изгнавшая все остатки сна. Помучившись немного, Сара натянула рубашку и вылезла из палатки. Из обиталища парней доносилось глупое хихиканье. Сара зажгла один из негаснущих на ветру светильников и решила бороться со своим страхом. Повернувшись спиной к лагерю, она побрела к контейнерам.

Ей было страшно идти в темноте, окруженной лишь на десяток шагов вперед кругом желтоватого света. Ей казалось, что она находится в крипте[7]и идет навстречу идолу омерзительного обличья, Баалу Молоху, требующему ужасающих жертвоприношений.

Внезапно из темноты появились цилиндры, словно носовые части армады, поглощенной бурей, ржавые форштевни, покрытые водорослями и морскими наростами.

Сара встряхнулась, понимая, что ее захлестнули детские страхи.

«Ну же! – приказала она себе. – Еще пять шагов».

Она пошла вперед, вытянув руку, чтобы прикоснуться к запаянной крышке первого цилиндра. Ощутив под пальцами металл, она почувствовала, что на нем есть надпись. Пыль пустыни наполовину скрыла ее, но достаточно было дунуть, чтобы прочесть.

Это оказалось послание. Кто-то написал: «Бегите! Завтра будет слишком поздно».

Сара застыла. Кто вывел эти слова? Один из участников предыдущих экспедиций? А может, это детская выходка Тоша и Ван Дика?

Не раздумывая, она стерла надпись рукавом рубашки. Нет уж, она не сбежит, она еще поборется со своими демонами, чего бы это ей ни стоило.

На следующий день состоялось открытие первого цилиндра. Создавалось впечатление, что они разбили крышку огромного саркофага. Тош и Ван Дик, вооруженные паяльниками, отрезали верхушку контейнера. Когда они взрезали три четверти периметра, сталь искорежилась под внутренним напором строительного мусора. Понимая, что их тут же окутает облако пыли, Сара настояла, чтобы все надели защитные маски и очки. Сама она сидела в кабине бульдозера с наполовину поднятым ковшом, чтобы защититься от камней. Шум камнепада наполнил ангар, а бетонная пыль ослепила их всех. В течение минуты никто не мог ничего разглядеть.

«Боже мой, – подумала Сара. – Это как дымовая завеса… Если бы из этих контейнеров что и вырвалось, мы бы этого не заметили. Оно здесь… незаметно протиснулось сквозь ячейки сети, так, что мы и не углядели».

Поддавшись панике, она оглянулась вокруг, ожидая увидеть какую-нибудь фантастическую фигуру в свете фар.

«Отличный камуфляж, – повторяла она про себя. – Узник из цилиндров о лучшем и мечтать не мог».

Эта мысль целое утро не давала ей покоя.

Постепенно облако пыли рассеялось, открыв взглядам строительный мусор. Похоже, там не было ничего интересного. Кирпичи, обломки камней… Теперь предстояло просеять все это с тщательностью археологов, в надежде найти хоть что-нибудь подходящее. Нудная и утомительная работа.

Антония, как профессиональный реставратор, попыталась определить происхождение обломков. Для этого у нее имелся каталог, составленный на основе фотографий, вырезанных из тогдашней прессы. Эти кадры дали ей ценнейшую информацию об обоях и мебели. С помощью этих знаков она могла сказать, какие обломки откуда.

– Думаю, что это курительная комната, – объявила она. – Взгляни на эти обломки костей и палисандрового дерева.

Сара слушала более чем рассеянно. Она не могла избавиться от ощущения опасности. Встав на колени посреди обломков, она тоже начала поиски и каждый раз, поднимая камень, ждала, что оттуда выскочит скорпион или гремучая змея.

Она вздрогнула, обнаружив среди строительного мусора лицо, пристально смотревшее на нее своими мертвыми глазами, но это оказалась всего лишь мраморная статуя, от которой осталась одна голова.

Вскоре им пришлось признать, что все уничтожено. От фарфоровой посуды и зеркал остались одни черепки, от статуэток – только обломки. Бронзовые фигурки, казалось, приняли на себя удар мощного артиллерийского снаряда, большинство из них было перекручено в сюрреалистические произведения искусства. Но, как это иногда случается при подобных катастрофах, они обнаружили совершенно нетронутую полную коробку для сигар из красного дерева.

– Хе-хе! – воскликнул Тош. – Это, конечно, не марихуана, но тоже сойдет.

Сара хотела ответить ему, что не стоит слишком на это рассчитывать, но сдержалась. Стоит ли в первый же день ругаться из-за горстки травы?

В десять часов они решили устроить перерыв. Жара в стенах ангара была невыносимой, они умирали от жажды. Все жадно выпили воды. Покрытые гипсовой пылью лица выглядели как маски.

– Однажды я разговаривал с японцем, бывшим садовником Рекса Фейниса, – объявил Ван Дик. – Он сказал мне, что никогда не видел такого роскошного сада. По его словам, во всей Калифорнии было не сыскать места, где так пышно цвели растения. Кактусы были огромные. Он говорил, что в конце концов струхнул и уволился.

– Он испугался кактусов? – хмыкнул Тош.

– Да нет же, кретин несчастный, – огрызнулся Ван Дик. – Он даже думать не хотел о том, почему земля в саду такая плодородная, такая черная, тогда как всюду вокруг она больше похожа на пыль. Теперь уловил? Рекс закапывал там трупы! Этот сад был настоящим кладбищем! Мертвяки подкармливали кактусы!

– Бред какой-то! – заартачился Тош.

– Ага! – признал его собеседник. – Но ты-то чуть не попался, бедный простофиля!

В середине дня они описали все, что обнаружили во время первого этапа раскопок. Сара насчитала пять разбитых старинных статуэток. Картина – предположительно викторианской эпохи – в лоскутах. Три горшка доколумбовой эпохи (вывоз запрещен!) чудом уцелели. Мебель же буквально взорвалась под давлением балок и разрушенных стен. Персидские ковры напоминали плохо прокрашенную шерсть зубра.

– Ничего интересного, – прошептала Антония. – Я даже не знаю, разочарована я или успокоена.